Les Arcanes. Ole Lukoie (СИ)

Минсок лишь тяжело вздохнул. А больше ему ничего и не оставалось. Что он мог? Его слова бессмысленны, его действия бесполезны. Он конечно мог привести Чондэ домой, закутать в плед и кормить мороженым, но это не сделает лучше. Что Чондэ от него ждал? Разрешения? Совета? Минсок был однозначно против происходящего, на каком-то нравственно-подсознательном уровне. Он моралист. Для него это неправильно. И даже если он примирился с происходящим, он не был обязан это одобрять. Сейчас на одной чаше весов было душевное спокойствие брата, а на другой собственные нравственные терзания. Какое они имели значение, если Чондэ ломался. С каждым днем все сильнее. И как бы сильно Минсок не хотел это признавать, единственным человеком, который останавливал моральное разложение Чондэ, был Чжан, мать его, Исин. Это немного раздражало, но факта не меняло. Исин был и есть единственный человек, кто долгие годы удерживал Чондэ в одной единственной точке.

— Что ты от меня ждешь? — спокойно поинтересовался Минсок. — Разрешения? Одобрения? Хочешь — иди к нему. Останавливать не буду. Хуже уже не может быть.

Чондэ вскинул голову, чтобы заглянуть в глаза брата. Он просто не мог взять и появиться на пороге Исина. Не после всего. И ему хотелось сказать об этом, поделиться своими терзаниями, но какой в этом сейчас был смысл? Минсок в ответ лишь пожмет плечами, предложив логичное «не ходи», потому что других вариантов у него нет. Он просто не понимает. Все это слишком сложно. У каждого решения были десятки за и десятки против, а Чондэ нужно было выбрать верное. Но какое из? Есть ли вообще среди них верное? Возможно, если он поймет, почему Минсок все время был так против, ему удастся сделать правильный выбор… а может это все только сильнее усложнит. Если он спросит, не откроется ли ему то, чего он не хотел знать? Уверен ли он, что хочет знать? Это терзало его с тех самых пор, как он понял, что все эти годы у Минсока были скрытые мотивы, которыми он руководствовался, принимая решения. И они неизвестны до сих пор.

— Я ведь уже сказал тебе, делай так, как считаешь нужным. Теперь это касается только тебя и Исина, я в это вмешиваться не собираюсь…

Последние слова Минсок говорил уже на автомате, не сильно вникая в смысл, потому что внимательно вглядывался в зрачки брата. Сейчас, разглядывая их при ярком свете лестничной лампы, он наконец понял, почему Чондэ так старательно прятал от него глаза.

Чондэ, кажется, начал догадываться, что внимание Минсока сосредоточенно вовсе не на том, на чем надо, поэтому торопливо попытался опустить голову, но брат ухватил его за подбородок, вскидывая голову вверх.

— Так, — напряженно протянул он, и его сдержанный тон был подобен затишью перед бурей. — Выворачивай карманы.

— Что? — включил дурачка Чондэ, старательно опуская взгляд.

— Выворачивай карманы, — вкрадчиво повторил Минсок. — Быстро.

Младший недовольно скривил губы, но сопротивляться не стал. Лишь отступил на шаг назад и, демонстрируя максимальное недовольство ситуацией, полез в карманы куртки, откуда выудил две пачки сигарет, зажигалку и смятый чек. Затем из переднего правого кармана штанов достал телефон, ключи из левого и кошелек из заднего. Все было послушно передано в руки Минсока. Тот быстро оглядел вещи, почти сразу возвращая Чондэ ключи от дома и выключенный телефон. С остальным он не спешил. Если с сигаретами все было понятно и их наличие Минсок просто не одобрял, то вот чужой кошелек, вздувшийся от денег, вызывал много вопросов. Развернув его, молодой человек быстро оценил радиус поражения, примерно прикидывая сколько там, и устало выдохнул.

— Деньги откуда? — спокойно осведомился он у брата.

— Украл, — коротко ответил Чондэ, решив не вдаваться в подробности.

— Понятно, — Минсок сложил кошелек одной рукой и разочарованно посмотрел на брата. Он бы хотел разразиться гневной тирадой о том, что так делать нельзя и теперь следует быть законопослушным гражданином, но какой в этом был смысл?

Минсок не хотел зря сотрясать воздух, потому что для Чондэ слова были просто словами. Он пропускал мимо ушей все, что его мало волновало. Нравоучения были из этой категории.

— Это все?

— Да.

— Точно? — Минсок внимательно посмотрел на парня.

Чондэ колебался всего секунду. Он непроницаемым взглядом посмотрел брату в глаза, и без зазрения совести очень убедительно соврал:

— Да.

Минсок еще какое-то время смотрел на Чондэ, силясь отыскать зацепки, указания на ложь в чертах лица, но их не было, как и сомнений в том, что это была ложь. Тем не менее, он опустил взгляд и, поколебавшись немного, протянул брату две пачки сигарет и зажигалку.

— Выбросишь, когда пойдешь домой, — буднично произнес Минсок, — и не дай бог это повторится еще раз. Надеюсь, тебе хватило ума не давать этой гадости Лухану.

— Хватило.

— Ну хоть на что-то тебе ума хватило, — холодно заметил Минсок и попытался сунуть кошелек в карман.

— Его тоже… верни.

— Зачем? — не понял молодой человек.

— Это мое.

— Нет.

— Минсок!