Лес душ

Тропинка, по которой мы идем, оканчивается у огромного строения, скрытого за паутинами. Это заброшенная секция замка, и единственный вход в нее, похоже, за этой деревянной дверью.

Я прижимаю ладони к своей темной тунике. Меня вдруг поглощает чувство, будто кто-то прикоснулся к моей оголенной коже вспотевшими ладонями, и я едва сдерживаюсь, чтобы не задрожать. Я смотрю на Тейерна, который выглядит совершенно спокойным, и спрашиваю:

– Что ты думаешь?

Его губы изгибаются.

– Какой же тут под стать всему нездоровый вид.

Он и правда ничего не чувствует, что бы это ни было. Я приказываю себе не дрожать, когда подхожу еще ближе, ощущая, как невидимые когти царапают мои мысли. Зовя за собой.

Откуда-то из-за двери раздается шорох какого-то движения. Что-то тяжелое. Топ. Топ.

Я застываю на месте. Тейерн рядом со мной тоже замирает. Какая бы это ни была сила, она разрастается внутри меня. Ударяет мне в ноздри, как неприятный запах, и жалит язык, точно горькое послевкусие. Мне хочется сплюнуть. Это сильная магия и достаточно древняя, чтобы пропитать окружающий ее лабиринт, точно масло. По ощущениям, она испорченная. Неестественная, как весь Мертвый Лес.

Что-то шуршит за стеной слева от нас. Сквозь щель я замечаю огромное белое существо, проползающее мимо. Топ. Топ. Топ.

Страх сковывает мне легкие, хотя моя любознательность лишь усиливается. Все мои инстинкты кричат, призывая меня бежать прочь, однако эта нездоровая сила завлекает лишь подойти ближе. Я стискиваю рукой ткань своих штанов, обеспокоенная внезапным желанием броситься вперед, к запертой деревянной двери, хотя знакомый страх Мертвого Леса сдавливает мне грудь.

Тень проскальзывает по выложенной камнями тропинке позади нас. Она быстрая и далеко не такого размера, как то существо, но у меня складывается впечатление чего-то массивного, с множеством ног. Лицо Тейерна бледнеет. Он хватает меня за руку, стискивая мои пальцы. Наши взгляды встречаются. Мы моментально понимаем мысли друг друга.

Остаемся стоять на месте, лицом к одному-единственному выходу, и ждем, когда появится зверь.

Однако из-за поворота на извивающейся тропинке появляется Ронин. Я втягиваю носом воздух и смотрю на пустое пространство за его спиной, но там ничего нет. Что бы это ни было, оно ушло, и Ронин один.

Суровый взгляд Ронина точно лед под ребрами. Он спрашивает холодным, тихим голосом:

– Что вы здесь делаете?

Каждое его слово отточенное, гнев в его глазах такой же жестокий, как и магия, что исходит из-за двери на противоположной стороне сада.

Каким-то невероятным образом мне удается ему ответить.

– Рассматриваем окрестности, – говорю я, – территория замка такая удивительная, рассказывает всю свою многолетнюю историю.

– Неужели? – спрашивает он все с тем же смертоносным спокойствием.

– Да. У вас такая привычка, подкрадываться к своим гостям и пугать их до полусмерти?

Он делает шаг вперед, затем еще и еще один, пока между нами не остается всего несколько шагов.

– У меня складывается ощущение, что вас не так уж легко напугать до полусмерти.

У меня во рту пересыхает, так что язык похож на песок, царапающий мне нёбо. Однако я заставляю себе сложить губы в улыбке.

Он поворачивается к Тейерну.

– Хлау Тейерн. В ваших же интересах с этого момента будет лучше держаться подальше от данной части замка. Лучше для вас обоих.

* * *

Возвращаясь в свои покои, я рассказываю Саенго все, что произошло. Если раньше у меня еще и были сомнения, то теперь я точно уверена в том, что Ронин держит своего фамильяра именно в саду. Однако фамильяры не могут находиться в Мертвом Лесу, не заразившись гнилью, так как же ему это удается?

Стоя бок о бок со мной, Тейерн не сумел почувствовать окутывающую то место магию. Мои сны и напоминают мне каждую ночь, я могу чувствовать души, включая и те, что находятся в ловушке Мертвого Леса. В этом особенность моего ремесла – это словно песня, которую могут слышать лишь души.

– А что, если его фамильяр связывает его не только с магией? – я ковыряю ложкой здоровенную порцию мясного рагу, которое нам принесли на ужин. Я голодна, но мой желудок по-прежнему сводит от беспокойства. – А что, если его пряльщик связан и с душами из Мертвого Леса, и поэтому он привязан к этому месту? А так как пряльщик является проводником, то Ронин тоже имеет доступ ко всем тем силам, что есть в душах леса?

– Такое вообще возможно? – Саенго до сих пор выглядит слишком бледно, а ее руки дрожат, когда она тянется за своей кружкой. Но все-таки она настояла на том, чтобы подняться с постели ради ужина. Она делает все возможное, чтобы чувствовать себя нормальной.

– Бездушному подобное удалось. Он становился сильнее с каждой поглощенной им человеческой душой. Может быть, Ронин решился сделать то же самое после того, как одолел его.

– Но Бездушный был… как его там?

– Губителем душ.

– Верно. Вот. А Ронин сеяльщик. Он даже не сиятель.