Лес и Секс

Тем временем стемнело. Наши фантазерки Шапка и Ленка предложили ролевые игры. Понятное дело, что нахождение в Лесу само по себе подсказывало сюжет. Шапка, ясный перец, выступила в роли Красной Шапочки, которая должна навестить Бабушку и доставить ей       продукты посредством заказа в Деливери клабушке, а Рамадан стал серым Волком. В ходе обсуждения сюжета решили сказку Шарля Пьеро объединить с русской народной сказкой про Козу и семерых козлят, связав их логически образом Волка. Козлине выпала честь изображать центрового козленка, одного из тех самых семерых, а Ленок превратилась на время в маму Козу. Решили, что Савелию достанется роль Бабушки (непонятно, кстати, почему), а Валерке роль курьера из Деливери клабушки. Леха тоже на нее претендовал, но предпочтение отдали Неуловимому как более видному железнодорожнику, к тому же бывшему таможеннику. Остальным, кому не хватило главных ролей, включая Дьяка и Поповну, было предложено стать просто козлятами. Леха смирился с новой ролью с большим достоинством. Он настолько истошно мекал с Сидорычем на пару, что в какой-то момент показалось, что из бани, которая должна была стать основным местом развертывания событий ролевой игры, начали раздаваться ответные крики сов и мяуканье диких котов.

Ну, сами понимаете, что там творилось в самой бане и на подступах к ней. Сначала Волк завел публику тем, что долго таким дурацким голосом спрашивал у Красной Шапочки, чью это губки, глазки, пупочек и т.д., пока дама не потребовала прямым текстом переходить к действиям, а не проводить инвентаризацию. После чего Волк уже начал лакомиться Красной Шапочкой в фигуральном, конечно же, смысле прямо на глазах у восхищенной публики. Стоит заметить, что Бро Рамадан частенько подчеркивал в разговорах с однополчанами, что закончил кунилингвистический университет с отличием. У козленка с мамой получился инцест, курьер Деливери клабушки замутил с Бабушкой при доставке ей праздничного ужина, а Вождь под шумок отымел Поповну всеми возможными способами. В результате уже в состоянии полного ералаша растопили баню и завалили париться, не забыв про крепкое пиво. При этом Савелий по доброй традиции привернул тарзанку для прыжков в Енисей.

Наши старички-однополчане, находясь в состоянии глубочайшего сексуального удовлетворения и от бани, и от прыжков отказались, сказав, что лучше посидят в предбаннике за рюмкой чая, а команда молодости нашей, напротив, устроила не только сверхжаркую парильню на березовых дровах с березовыми же вениками, но и целое соревнование по прыжкам с излюбленной тарзанки. В ход пошли самые экзотические трюки, особенно фокусничали Вождь с Савелием, направляя достоинство либо как парус для балансировки в воздухе, либо как копье, поражающее врага с неба. Шапка не участвовала в прыжках, ей не разрешили, опасаясь обрывания веревки, но зато она была председателем судейской комиссии и подбадривала ребят и Ленку непристойными выкриками.

Поскольку водные процедуры на контрасте с легким паром, понятное дело, затянулись, ребятишки немного забыли о наших ветеранах, распевающих чаи и предающихся воспоминаниям о бурной молодости. Вдруг в один прекрасный момент, когда Сидорыч с Лехой замутили совместный прыжок «Комикадзе», баня вдруг резко заходила ходуном, как избушка на курьих ножках (поворотившись к Лесу задом, а к нашим шалунам передом), при этом из трубы повалил абсолютно черный густой дым со сладковатым запахом. Почуяв недоброе, команда ринулась в баню прямо нагишом. Валерка, который очень удачно расположил свое табельное оружие в камышах и успел его быстро схватить, шел первым с традиционным выкриком: «Стой, шмалять буду!».

Надо сказать, произошло это очень вовремя, поскольку взорам бойцов предстало следующее зрелище, чем-то напоминающее коллизию, изображенную на картине Репина «Приплыли», когда лодка монахов случайно заплыла в купальню к обнаженным прелестницам. Оба старца и Поповна сидели за столом как бы в оцепенении, выпучив глаза, у Дьяка же запотели стекла очков, а голубой берет съехал на одно ухо. При этом за столом они были не одни, потому что здесь же разместилась вся компания нежити, включая Казана, Петуха и Марту, уже в хорошо известных нам обличьях. Казан глумливо скалился, обнажая крысиные клыки, а Петух клацал клювом. Красавица Марта что-то тихо напевала, типа «Яблони в цвету», массируя свою необъятную грудь по часовой стрелке. Башка тоже был тут как тут, он как бы председательствовал, поскольку разливал чай из самовара по чашкам и, как ни в чем не бывало, ставил их перед каждым участником импровизированного заседания с полупоклоном.