Лес пигмеев

Касонго был одет в мантию, целиком расшитую ракушками, перьями и другими, странными для неё предметами, как, например, крышками от бутылок, катушками с фотоплёнкой и пулями. Сама мантия, должно быть, весила около сорока килограмм, и помимо неё правитель ещё носил грандиозную шляпу метр высотой, украшенную четырьмя золотыми рогами, символизирующими силу и мужество. От прочих монарха отличали ожерелья из львиных клыков, несколько амулетов и обёрнутая вокруг талии кожа питона. Выполненная из стеклянных и золотых бусинок вуаль прикрывала лицо. Массивная золотая трость с засушенной головой обезьяны на рукоятке служила ему скипетром или просто опорой. С трости свисала кость, на которой были вырезаны изящные рисунки; по своим размеру и форме та напоминала человеческую голень. Путешественники пришли к выводу, что, возможно, это и был Ипемба-Афуа, ранее описанный пигмеями амулет. Руки короля до самого локтя покрывали объёмистые золотые кольца в форме различных животных и золотые широкие браслеты. В целом вид монарха был столь же впечатляющим, как и внешность членов английского правительства в день коронации, хотя, конечно, совершенно другого стиля.

Выстроившись полукругом около трона, расположились охрана и помощники короля. По внешнему виду все они напоминали банту, как, впрочем, и остальное население деревни, а вот король, напротив, скорее принадлежал той же расе высокого роста людей, что и солдаты. Поскольку монарх сидел, было трудно определить истинные размеры, однако даже так человек казался огромным, хотя подобный эффект, возможно, создавали его мантия и шляпа. Командира Маурисио Мбембел'e и колдуна Сомбе нигде не было видно.

Женщины и пигмеи не входили в королевское окружение, отчего позади мужчин-приближённых расположились два десятка очень молоденьких особ, отличающихся от прочих жителей Нгубу, поскольку были одеты в ткани ярких цветов и носили тяжёлые золотые украшения. В колеблющемся свете фонарей жёлтый металл отражался в их тёмной коже. Некоторые держали на руках младенцев, а вокруг играло несколько маленьких детей. Путешественники заключили, что речь шла о королевской семье, и особое внимание тех привлекли женщины, показавшиеся им столь же безропотными, как и сами пигмеи. По всей вероятности, своим социальным положением они отнюдь не гордились, а скорее трепетали перед ним из-за страха.

Брат Фернандо сообщил путешественникам, что полигамия типична для Африки, и очень часто количество жён и детей говорит об определённых состоятельности и престиже человека. В отношении же короля получается, что чем больше у того детей, тем благополучнее его народ в целом. В этом аспекте, да и во многих других, влияние как христианства, так и западной культуры практически не изменило сложившихся ранее обычаев. Миссионер высказал предположение, что женщины Касонго не сами выбирают свою судьбу, а тех, скорее всего, выходить замуж заставляют силой.

Четверо высокого роста солдат подтолкнули иностранцев, давая понять, что перед королём следует пасть ниц. Когда Кейт попыталась поднять глаза, она, получив удар по голове, сразу же была вынуждена отказаться от своего намерения. В такой позе все и оставались долго длящиеся неловкие минуты, глотая пыль с площади, униженные и дрожащие, пока не смолк частый стук палочек музыкантов, и металлический звук не известил вновь прибывших о том, что ожидание подошло к своему концу. Пленники осмелились взглянуть на находящееся вокруг трона: странный монарх размахивал золотым колокольчиком, что держал в руке.

Когда смолкло эхо колоколов, один из советников выступил чуть вперёд, и король что-то сказал ему на ухо. Человек обратился к иностранцам на смеси французского и английского языков, а также наречия банту, чтобы объявить, положив начало разговору, о том, что Касонго назначен им самим Господом, и на него наложена божественная миссия править государством. Приезжие вновь уткнулись носами в пыль, даже не думая подвергать сомнению подобное заявление. Все поняли, что речь шла о Бока Реал, как им ранее и объяснил Бейе-Доку. Посланец тут же спросил, какова цель посещения владений великолепного монарха Касонго. Его угрожающий тон не заставлял сомневаться насчёт того, что сам он думал по данному вопросу. Никто так и не ответил. Единственными, кто понял слова посланца, оказались Кейт и брат Фернандо, но и они несколько растерялись, к тому же не знали протокола и не захотели рискнуть совершить какую-либо неосторожность. Быть может, и сам вопрос являлся лишь риторическим, и Касонго вовсе и не требовалось на него ответа.

В абсолютной тишине король подождал несколько секунд, а затем вновь потряс колокольчик, что народ истолковал для себя очередным приказом. За исключением пигмеев, вся деревня начала кричать и угрожать кулаками, по ходу зажимая в круг группу посетителей. Что любопытно, подобное отнюдь не казалось народным восстанием, а скорее напоминало театральное действо, выполняемое никудышными актёрами. В наступившей суматохе не было ни малейшего энтузиазма, и более того некоторые даже вкрадчиво посмеивались.