Лес потерянных

Он скатился по винтовой лестнице, шедшей от лично-персональной мастерской Драгомиры к ее апартаментам этажом ниже. За ним по пятам несся Геториг, еще сильнее взъерошенный, чем обычно.

— Удалось что? — сварливо бубнил он. — Перебудить всех в доме в три часа ночи?

Фолдингот промчался к спальне Драгомиры и настежь распахнул дверь. Бабуля Поллок уже встала и надевала толстый халат.

— Должна Старая Лучезарная информацию познать, что выход из картины успехом увенчался! — сообщил Фолдингот.

— Знаю, Фолдингот, знаю… — взволнованно ответила пожилая дама. — Я тоже это почувствовала…

— Должны ли дома сего обитатели услышать эту новость? — спросил домовой. — Дает ли Старая Лучезарная дозволение друзьям ее о том поведать?

— Нет необходимости, Фолдингот, — раздался гортанный голос Нафтали. — Мы знаем!

Гигант-швед, Брюн, Жанна и Зоэ стояли в дверном проеме, глаза их сияли. Все пятеро Беглецов проснулись одновременно, что-то почуствовав. Им было трудно поверить, что возвращение, которого они ждали вот уже три месяца, наконец произошло.

Но к радости примешивался горький привкус. Конечно, встреча будет радостной, но и печальной одновременно: Мари в плену у Изменников на острове в Гебридском море, и Драгомира до смерти боялась того момента, когда ей придется сообщить об этом Павлу и Оксе. Не забывала она и слова Фолдингота: не все Беглецы вернутся из опасного путешествия внутри картины. Фолдингота погибла, и одного из своих друзей Драгомира тоже недосчитается. Но кого?

Что ж, она узнает жестокий и неотвратимый ответ на этот вопрос еще до наступления утра.

Брюн, не догадываясь о ее боли, обняла подругу за плечи.

— Это чудесно! — воскликнула внушительная дама, заражая своим энтузиазмом.

Драгомира поддалась всеобщей эйфории, не замечая, что скорчившийся в уголке Фолдингот не разделяет мнения Брюн.

— Неполный то вышел успех, — с тоской заявил домовой. — И радость будет омрачена отсутствием моей дражайшей половины и члена фратрии Старой Лучезарной…

Но всеобщий восторг был куда громче слов Фолдингота, так что никто не услышал маленького горюющего домового.

Пятеро друзей в порыве восторга выскочили на крыльцо и встали лицом к площади, задрав головы к дождливому небу.

А Фолдингот тем временем, наплевав на всякую осторожность, открыл окно на третьем этаже и высунулся наружу, чтобы увидеть появление бравых Беглецов. Пухлой ручкой он вытер бегущие ручьем слезы.

Геториг взгромоздился на подоконник и неожиданно прижался лохматой головой к груди Фолдингота, крепко его обняв.

— Желание увидеть поскорее возвращение Юной Лучезарной и ее друзей огромное вельми, — шмыгнул носом Фолдингот. — Но будет встреча та неполной, и кровью сердца обольются…

— Что, плохо дело, да? — спросил Геториг, подозревая, каким будет ответ.

— Да… — простонал Фолдингот. — Совсем плохо…

Подлетая к Бигтоу-сквер, Чернильный Дракон замахал крыльями еще быстрее. Вышедшие из картины не смогли сдержать крики радости при виде дома Поллоков.

— Батюшки! — воскликнула Драгомира, обнаружив в небе силуэт Дракона. — Это еще что?

— Похоже, дракон, моя дорогая Драгомира, — с добродушным юмором ответил Нафтали.

— Для понимания вашего есть уточнение важное, — вмешался с окошка Фолдингот. — Взгляд ваш имеет встречу с Драконом Чернильным, что спал в душе у сына Старой Лучезарной.

— Господи, Павел! — обомлела Драгомира.

Значит, Павел жив… Бабуля Поллок глубоко вздохнула, борясь с внезапным головокружением. Ее единственный сын. Она так боялась его потерять…

Дракон немного покружился над Бигтоу-сквер, выжидая, когда на площади никого не будет. Ехавшая по площади машина исчезла в одной из боковых улиц, и Дракон смог, наконец, приземлиться.

Участники экспедиции мигом спрыгнули на землю и помчались к пятерым Беглецам, поджидавших их на крыльце дома.

— Бабуля! — Окса кинулась бабушке в объятия.

— Внученька, наконец-то… Господи… В каком ты виде… — Бабуля Поллок оглядела осунувшееся, усталое и чумазое лицо своей лапушки. — Но… твой отец?

Несмотря на огромную радость, Драгомира невольно волновалась за Павла, постепенно принимавшего человеческую ипостась.

Окса, повернув голову, поглядела на приближающегося отца.

— Папа был обалденным, если бы ты его только видела, ба! Он дрался, как лев, я им так горжусь! Без него мы бы сто раз погибли!

Драгомира, улыбаясь, обняла сына с внучкой, одновременно обегая глазами остальных. Вон та красивая дама, обнимающая Зоэ, наверное Реминисанс…

— Чудесно… — выдохнула Драгомира, не прерывая, однако, осмотра.

На крыльце слышались звуки поцелуев и звенящий смех.

Но Драгомира ничего этого не слышала. Она будто резко оглохла от ужаса внезапного осознания.

— Пойдемте внутрь! — громко сказала она, пытаясь скрыть слезы. — А то нас кто-нибудь заметит…

— Да ты что? — расхохоталась Окса. — Нынче ночью с незаметностью у нас все просто зашибись!

— Вы полагаете, что этот дракон незаметный? — подал голос Простофиля. — Вы ненаблюдательны!