Лес пропавших дев

Отца отравили растением кён-по буджа. Я до сих пор была в этом убеждена. Мне захотелось прочитать подробнее об этом яде. В книге оказалось множество подробных рецептов от той или иной болезни, даже от отравления, но о кён-по буджа я ничего найти не могла. Я перелистнула несколько страниц назад, заметив что-то. Но нет, это оказался рисунок какого-то другого растения. Я вытерла лоб, в библиотеке стало очень жарко. Слишком сильно топили печь под полом, он буквально обжигал мне ступни. Я листала и листала, пока не остановилась на странице с загнутым уголком. Интересно, почему загнут уголок, видимо, здесь написано что-то важное…

Но тут книга выскользнула у меня из рук. Живот будто пронзило острое лезвие. Согнувшись пополам от боли, я рухнула на пол. «Наверное, месячные начались, – попыталась успокоить я себя, – ничего страшного». Следующая волна боли оказалась куда сильнее. Меня будто со всей силой стукнули рукояткой меча в грудь и сломали ребра. Я выкрикнула что-то нечленораздельное и прижала руки к животу. Прямо передо мной оказалась книга по медицине, раскрытая на той самой странице с загнутым уголком.

«Симптомы отравления мышьяком, – прочла я. – Острая боль в животе и в груди, тошнота, раздражение кожи, часто зуд… – симптомы все продолжались и продолжались. – Большинство жертв погибают в течение дня или быстрее, хотя некоторые несчастные умирают только через две недели».

С трудом я поднялась на ноги, схватила накидку и меч и, пошатываясь, держась за живот, направилась к решетчатой двери. Споткнувшись о низенький столик, я сбила с него фарфоровый кувшин – тот упал на пол и разлетелся вдребезги. Осколки вонзались мне в ступни, пока я шла. Перекинув накидку через руку, свободной рукой я ухватилась за медную ручку двери и дернула. Капельки пота выступили у меня на лбу. Дверь не поддавалась. Библиотека будто превратилась в раскаленную печь. Жар душил меня.

Как жарко!

И тут я все поняла. Политзаключенным добавляли мышьяк в еду, а потом хорошо топили помещение, потому что тепло ускоряло смертоносное действие яда. Моя рука безвольно соскользнула с дверной ручки.

Деревенский старейшина Мун, которого я считала защитником, почти таким же, каким был отец, решил убить меня. Но я не чувствовала ни страха, ни ярости, только глубокую печаль.

Колени подогнулись, и я опустилась на горячий пол. Ханбок прилип к телу, мокрые пряди волос облепили лицо. Вот, значит, как чувствует себя умирающий.

Я вспомнила отца и подумала, что, скорее всего, его тоже отравили мышьяком. Что ж, мы скоро встретимся. Оказывается, смерть – это совсем не страшно. Просто здесь меня больше не будет, я буду там, с ним.

Пол обжигал мне щеку. Я вдруг поняла, что рассматриваю свою руку, вытянутую на полу, а вокруг осколки фарфорового кувшина. Раскрытая ладонь, пальцы слегка согнуты. И тут я разглядела маленькую ранку на большом пальце. Там, где я специально порезала палец, чтобы залить в рот Мэволь кровь, смешав ее с соком ягод сироми.

Отец бросил ее тогда в лесу.

Он погиб, пытаясь исправить свою ошибку.

Я не могу бросить Мэволь.

Нельзя, чтобы она осталась одна.

Снова.

Я медленно осмотрелась. Из-за жары было сложно думать. Что же мне делать? Дверь заперта, сбежать я не могу. Это тупик.

«Ты сама себе придумываешь тупики. – Я почти услышала, как сестра произносит эти слова, пожимая худенькими плечиками. – Выход можно найти всегда».

И тут я осознала, что другой рукой вцепилась в ожерелье – и в деревянный свисток. Я собрала все оставшиеся силы, поднесла его к губам и дунула.

Пронзительный свист прорезал тишину. Тошнота подступила к горлу, и я свернулась клубком на полу. Подавив рвотный позыв, я снова дунула. «Пробуди ночь, – молила я, – пусть хоть кто-то услышит мой зов». Если я умру, то пусть хотя бы все запомнят, что из дома старейшины Муна в ночь моей смерти доносился какой-то странный шум.

Тут в коридоре послышались чьи-то шаги, и меня охватил ужас. Мне больше не хотелось умирать. Я оперлась на локоть, попыталась приподняться, но тошнота вновь подступила к горлу. Ничего не вышло.

– Забери у нее свисток, – раздался за дверью женский скучающий голос.

Госпожа Мун! Меня будто облили ледяной водой. Непонятно откуда взялись силы, я вскочила на ноги, а сквозь густой туман в голове словно пронесся ветер.

– Но, г-госпожа. – Это заговорила та служанка, которая принесла мне чай. – У нее меч, она ранит меня.

– Уже час прошел. В комнате так жарко, что она почти наверняка без сознания. Забери свисток, пока никто не услышал.