Лесь с Ильинки-улицы

– А чего? Ты их, – Лена кивнула в сторону омоновцев, – боишься, что ли? Да они на нас вообще не смотрят!.. Ну, только когда мальчишки рубятся, они на это дело глядят – выступление, ёлы-палы, цирк уехал, клоуны остались…

Лесь сглотнул и напомнил себе, что он ничем не отличается от остальных ребят, вон, несёт мячи в сумке… Мало ли таких мальчишек проходит мимо полицейских каждый день?

Но ледяная змейка страха, свернувшаяся над желудком, не слушала этих убеждений. Она-то знала, что Леся полицейские ни разу раньше не видели… И одежда грязная, и давно Лесь не причёсывался… Может, они уже всех ребят из храма наизусть знают и сразу новичка заметят? А вдруг спросят что?..

Лена, видя, что Лесь готов мяться до бесконечности непонятно почему, пришла ему на помощь в своей манере: бесцеремонно схватила за руку и потащила за собой.

Омоновцы проводили ребят со щитами заинтересованными взглядами – скучно же стоять без дела, – но не спросили ничего: а какое им дело до происходящего в храме по соседству?

Завернув в арку, ребята столпились у чёрной металлической двери, а Рюрик поднялся на ступеньку и нажал на кнопку звонка. Звонок выстрелил резкой, громкой трелью – и воцарилась тишина.

Лесь прислонился спиной к стене и перевёл дух. Да, разумеется, Лена права: кому он, Лесь, нужен? Кто его будет разыскивать в центре Москвы?.. Но побороть страх было сложно.

… Тут щёлкнул замок, дверь кто-то открыл, и ребята всей толпой ввалились внутрь, чуть не сметя пожилого мужчину с седыми волосами в хвосте. Смешавшись, нестройно поздоровались и поднялись по лестнице. Лесь немного задержался, рассматривая развешенные вокруг стенгазеты об истории храма, потом спохватился и через ступеньку бросился догонять остальных. Нагнал он Рюрика на втором этаже у каких-то шкафов.

– Мячи – сюда, – кивнул Рюрик на крайний шкаф. Лесь приоткрыл дверцу и отскочил, когда на него вывалился пакет с красками. – А мы – на чердаке.

– А это куда? – удивлённо спросил Лесь, глядя на пакет, но не получил ответа. Обернулся и обнаружил, что Рюрик уже благополучно исчез. Пожав плечами, мальчик взял пакет и, пробормотав «Ну просто отлично… Будем считать, что так и было», – сунул его обратно на полку, а поверх впихнул сумку с мячами, утрамбовал всё и быстро закрыл дверцу, пока сумка не выпала. Отступил на шаг, подождал… Ничего не произошло. Лесь ещё раз пожал плечами, повернулся и пошёл обратно к лестнице, вслушиваясь в доносящиеся из-за закрытой двери, что находилась рядом со шкафами, голоса. Там, судя по негромкому пению, шла какая-то служба. Лесь в православии разбирался мало и почти не интересовался – помимо маминых рассказов. Конечно, носил крестик на шнурке, на шее – но дальше «Отче наш», которую мама читала перед едой, его богословские знания не распространялись.

Поднявшись ещё на этаж, Лесь помедлил. Дальше-то куда? По деревянной лестнице мимо склада каких-то рулонов? Это, вроде, ещё не чердак, так что, наверное, туда…

Тут сверху раздались звуки гитары, и сомнения отпали сами собой. Лесь торопливо поднялся на четвёртый этаж и оказался в просторном светлом зале. Пыльный деревянный пол, обитые фанерой низенькие стены, переходящие в косой, высокий потолок, большие мансардные окна…

В углу громоздились заваленные барахлом столы, у дальней стены – фортепьяно, на полу – несколько матов, на которых и устроились «варяги». Рюрик играл на гитаре, Лена лежала между ним и Филиппом, Виталик и Костя сидели сбоку.

– О, Лесь! – заметила его Лена. – Давай, двигай сюда! Яблоко бу?

– Буду! – тут же согласился Лесь и понял, что до смерти проголодался. Известие это неожиданным не было, но всё-таки малость огорчило.

Когда Лесь подошёл и присел на краешек мата, Лена достала из сумки и вручила ему большое зелёное яблоко:

– Дарю!

– Спасибо, – Лесь с удовольствием вгрызся в сочную мякоть, так что аж брызги полетели. Не обед, но хоть что-то.

– Пожа-алуйста, – Лена снова улеглась, на сей раз пристроив голову на куртке Филиппа. Тот милостиво терпел – чего с Лены взять? Она вся была такая, словно малый ребёнок. Рюрик играл и играл что-то, не песню, а мелодию какую-то, однообразную, но не заунывную. А когда ему надоело, Костя встал и ушёл к пианино, где, подтащив немножко хромой стул, уселся и принялся подбирать тему из «Пиратов Карибского моря».

Потом Виталик вспомнил, что собирался домой, и начал прощаться. Костя доиграл «Пиратов», захлопнул крышку фортепьяно и тоже ушёл, аргументируя это всё тем же обещанием маме. Рюрик, Лена, Филипп и Лесь остались вчетвером.

Лесь лежал на мате, подложив под голову свёрнутый спальник, глядел в потолок и думал, что ему хорошо. Кто знает, кто он, – не знает, где он, а кто знает, где он, – и не догадывается, кто он… И вообще, вот, новые друзья появились, а в желудке обитает целое яблоко… Вот такое незамысловатое счастье.

– Лесь, а тебе сейчас к какому метро? – спросила вдруг Лена, не поворачивая головы.

– В смысле? – даже не понял вопроса Лесь.

– Ну, на какой ветке ты живёшь?