Лес священного камня

В семь часов вечера, когда топором и теслом сделали последние поправки, приступили к украшению гроба. Было уже поздно, времени оставалось мало, и решили ограничиться тем, что на обе плоскости крышки нанесли одинаковые узоры, напоминавшие две наложенные одна на другую пилы. Каждый зубец представлял собой прямоугольный треугольник, опущенный вершиной книзу, покрытый краской индиго. Если бы было больше времени, разрисовали бы также и гроб, а крышку расписали бы более сложным рисунком, в котором фигурировала бы орнаментальная фигура «щека тигра»: шестиконечная звезда, вписанная в круг. Мнонгары очень любят этот мотив.

В половине восьмого все ушли из леса и унесли гроб, полосы ратана, инструменты и т. д. и остановились только около семейной двери покойного. Услышав шум голосов, Джиенг-Танг вышла из дома. В руках она держала калебасу с водой, чтобы вымыть гроб внутри. Растерявшись, она стояла неподвижно, закинув одну руку на голову, а в другой держа калебасу, и глядела, как четыре мужчины на полосах ратана втаскивали гроб через низкую дверь. Около чердака с него сняли крышку и заделали дыры и шероховатости дерева только что замешанной глинистой смесью, затем обмазали края, чтобы гроб плотно закрывался. Женщины переставляли на нарах вьетнамские пиалы и кувшины без горлышка, чтобы освободить место для гроба. Тоонг Повар провел свечой из пчелиного воска над открытым гробом от изножья к изголовью. Джиенг стремительными движениями рук «собрала» душу в чашу и перелила сначала в большую корзину для зерна, а потом вылила на себя. После этого мужчины положили под труп вчетверо сложенную мнонгарскую руоаху, на голову покойного надвинули большую вьетнамскую пиалу и завернули тело в циновку. Труп уложили в гроб. Анг Вдова «собрала» душу в калебасу и вылила себе на живот. Потом наступила очередь Бронг Вдовы выполнить тот же обряд. Анг Вдова повторила те же движения, но действовала только рукой. Она «вылила» душу на себя, на свою дочь Джиенг и на своих племянниц. Каждый член семьи должен был таким способом задержать свою душу, которая из любви к умершему цеплялась за него и рисковала быть увлеченной в подземные миры.

В гроб уложили все подаренные вьетнамские пиалы, которые только уместились. В последнюю минуту перед тем, как мужчины опустили крышку гроба, Джиенг положила около головы покойного несколько ракушек, оповещая о своем подношении: «Вот еще. вьетнамские пиалы…» (на том свете ракушки станут пиалами). Щель между гробом и крышкой замазали глинистой смесью, причем на уровне груди в обмазку добавили клейкого риса («чтобы избежать запаха тления», — сказали мне). Гроб в трех местах перевязали ратановыми полосами, на крышку положили пояс, трубку и кисет покойного, а также «нож, чтобы разрезать саван на уровне носа». К восьми часам вечера гроб был закрыт. Наступила вторая ночь бодрствования. Мужчины, принимавшие участие в изготовлении гроба, отправились на речку для очистительного омовения.

Когда они через полчаса возвратились, начались нъджат, большие жертвоприношения и возлияния в честь покойного. В гостевой в один ряд были выставлены кувшины с пивом, два самых больших, преподнесенных Тоонгом Поваром и Бронг Вдовой, висели в центре комнаты на одном шесте. Те, кто приносил жертву с покрытыми пивной бардой пробками от своих кувшинов, собрались около порога семейной двери. Там они одновременно убьют свои жертвы. Бронг Вдова и Тоонг Повар принесли в жертву по свинье (в три и четыре пяди каждая), Тру, Тян и Крэнг-Анг — по курице. Джоонг Грыжа стояла около матери, Гро-Тян и Анг-Крэнг около своих мужей, а жена и дочери покойного около Тоонга. Все плакали, закинув руки на голову. Впрочем, это был скорее не плач, а вой: «О отец! о отец!», «О муж!», «О деверь!». Стоял невообразимый шум, ибо к душераздирающим воплям примешивались хрюканье и кудахтанье издыхавших кур и свиней. (Животное, приносимое в жертву в честь умершего, должно быть убито= палкой, даже если при обычных жертвоприношениях его закалывают). Кровь жертв собрали, натерев предварительно рану пивной бардой. Те, кто убил курицу, оторвали у нее крыло и лапку и положили на пробку кувшина. Каждый поставил свое приношение на нары возле гроба. Тоонг и Бронг помазали дары кровью, перемешанной с пивной бардой. Тру заметил, что они забыли принести когти жертв, и послал за ними. Тоонг и Бронг вышли из хижины, отрезав левую переднюю лапу своей принесенной в жертву свиньи, и положили на пробку своего кувшина, уже стоявшего около гроба.

Начались возлияния: каждый подходил к приносимому в дар кувшину, втягивал пиво в трубочку, а когда она наполнялась, закрывал верхнее отверстие пальцем, приближался к гробу и, отняв палец, кропил его. При этом покойному объявляли, какие ему делают подношения. Джиенг удовольствовалась тем, что набрала в рот пива и выплюнула на порог семейной двери, так как ее сын Тоонг уже совершил окропление от имени всей семьи.