Лес священного камня

Джиенг, ее дочь Анг Вдова и сын Тоонг Повар с женой Манг собрались около двери, чтобы пойти на кладбище. К ним присоединились Бронг Вдова и Банг Олень. Ван Вдовец тоже хотел пойти, но сестра посоветовала ему остаться: «У тебя жар, а нас и так много». Она повторила это несколько раз, но Ван настоял на своем. Он прошел с нами несколько шагов, но затем все же возвратился домой и лег. Мы вышли без четверти девять. Банг Олень сказал, что следует остерегаться больших обезьян. На предстоящую церемонию «посещения кладбища» (кооп моок) запрещено брать с собой корзины, поэтому мы несем в руках последние приношения умершему: кусочек корня маниока и семена перца, баклажанов и табака, которые будут посажены на могиле, а также несколько символических предметов — крошечную ивовую клетку с кусочками обгоревшего дерева (в подземном мире они превратятся в кур), несколько кусочков дерева из породы буковых (в подземном мире — вьетнамские пиалы), маленькое покрывало из банановых листьев. И, разумеется, кусочек угля, который доставит все эти вещи на место. На кладбище Банг Олень посоветовал внимательно осмотреть землю, чтобы убедиться в том, что «колдуны и духи нигде не оставили своих следов». В действительности ищут только следы тяка, так как духи ведь никогда не оставляют следов. Колдуны же, сожрав труп убитого ими человека, оставляют крошечные отпечатки, напоминающие следы грудного ребенка. Кроме того, они разрушают «изгородь Сраэ» — маленькие палочки, поставленные людьми перед тем, как сделать над могилой крышу навеса. Если следы будут обнаружены, это значит, что тяки причастны к смерти человека, которого сейчас в последний раз будут оплакивать близкие, и тогда нужно использовать последнюю возможность спасти его, торгуясь с ними при посредничестве шамана за его голову. Ну, а если следов нет, значит, покойного убили духи, и тут уж ничего не поделаешь. Так по крайней мере мне объяснил Банг Олень. Мы никаких следов не нашли.

Не доходя несколько метров до могилы, Джиенг разрыдалась. Остальные женщины вторили ей; плача и причитая, они положили на могилу свои приношения и кусочки угля.

Последнее жертвоприношение в честь умершего

Вскоре Бронг Вдова сказала, что пора уходить. Сама опа и Банг Олень уже давно отошли на другой конец лужайки, но Джиенг с детьми замешкалась около последнего приюта Танга Сутулого, к которому они больше никогда не смогут приблизиться. Бронг завопила:

— Идете вы наконец? Скорее, а то духи захватят наши души.

Все побежали. Покидая лужайку, Тоонг заставил свою жену перешагнуть через лезвие куп-купа, — она впервые была на кладбище. По дороге домой он срезал ветку ршаха, чтобы изгнать злых духов из ребенка Тро-Джоонга: тот непрерывно плакал с тех пор, как его отец нес гроб. Вернувшись в деревню, все отправились к реке для очистительного омовения.

Возвратились в дом умершего. На нарах лежал большой лимон из школьного сада: есть его еще нельзя, так как на фрукты, баклажаны, сердцевину ратана и овощи наложен семидневный запрет. Табу будет снято только завтра. Последний раз принесли в жертву курицу. Ее убили как положено в нескольких шагах от семейной двери. Крыло и лапку отломали и положили на затычку от кувшина, которую отнесли потом на тропинку, ведущую на кладбище. По сравнению с предыдущими обрядами есть существенные отличия: никто не стоит рядом с приносящим жертву и не причитает. Тоонг сделал все, что нужно, один, он плакал, но никаких ритуальных жестов не делал. Кроме того, при откупоривании кувшина не набирали в рот рнэма, чтобы выплюнуть около двери, а когда пили, не предлагали сначала выпить покойному. Сейчас главное было очистить живых, освободить их от тягостных погребальных обрядов («Нам, живым, необходимо совершить помазание тела кровью», — пояснил мне Банг Олень). Выглядело это очень мрачно: народу было мало, пили без всякого удовольствия. Впрочем, в деревне почти никого не осталось: жать сегодня могли только те, кто был настолько предусмотрителен, что провел ночь в лесу и таким образом избежал семидневного табу, наложенного на деревню. В действительности только Банг Беременный, «священный человек — хранитель рнутов», и его зять Кранг-Дрым осуществили эту предосторожность, но начальник кантона Тру, невзирая на табу, повел в поле группу жнецов во главе со своей племянницей Анг Слюнявой. Поскольку жать рис в этот день запрещено, большинство людей использовали его для сбора хлопка или выкапывания клубней и корнеплодов.