Лес священного камня

Пока что животное отвели на солончак около деревни. К Крэнг-Джоонгу принесли кувшины. После предыдущего обряда комната еще не подметалась: там, где совершалась церемония мхэ, нельзя сразу производить уборку. При жертвоприношении буйвола следует выставить семь[71] кувшинов с рнэмом. Так как некоторые пусты, то в них закладывают пивную барду из янг дама.

Кувшинов набралось уже одиннадцать штук. Это были: кувшин Крэнга для совершения мхэ, кувшины Бап Тяна (брата больной), Тоонг-Джиенга (сына), Банг-Джиенга (доверенного друга младшего брата и свекра старшего сына), Кранг-Дрыма (старшего сына), Кронг-Тро («брата» мужа), Ньяанга из Нёнг Бра-ха (свекра Быра), Мхо-Ланга (племянника мужа по материнской линии и мужа одной из «сестер»), Тро-Джоонга (джоока второго сына Тоонг-Джиенга), Кронг-Маэ («отдаленного брата» Ван-Джоонга, который желал совершить там бох со своим шурином), Банга Оленя (будущего джоока старшего сына).

Когда кувшины были расставлены по местам, Бап Тян приказал созвать всех. С каждого кувшина он снял немного барды и положил на ушко, а Крэнг перенес ее на пробку первого кувшина. Затем в кувшины положили много листьев и залили их водой.

Когда приготовления были закончены, буйвола привязали к жертвенному столбу.

Тем временем комната понемногу наполнилась людьми. Одним из первых пришел старый Тоонг-Манг, старейшина клана Рджэ и всей деревни. Он поплевал рисом на голову Джоонг и подарил ей за неимением браслета вьетнамскую пиалу.

Буйвола заклали, как полагалось по обычаю: подрезали сухожилия задних ног и прокололи правый бок. Тем не менее буйвол еще сохранял силы. Несмотря на неуклюжее украшение на голове и препятствие в виде большой жертвенной перекладины, он упорно защищался. Падая, он издал рев. Все бросились к нему, чтобы как можно скорее залить ему в ноздри воды.

В шесть часов вечера внимание всех переключилось с Джоонг-Крэнг на ее младшую сестру Гриенг-Мбиенг, болезнь которой собирались изгонять жертвоприношением собаки. Перед главной дверью на землю уже набросали листья тлоот и злака рхоонг. Тоонг-Джиенг два раза обрушил дубинку на голову собаки, которую помощник крепко держал обеими руками за бока. Еще один сильный удар — и Тоонг прикончил животное. Окровавленную жертву, еще корчившуюся в судорогах, бросили на ритуальные листья. На запах свежей крови сбежались голодные собаки, их приходилось все время отгонять. Тоонг куп-купом отсек морду и шею собаки. Челюсти, остатки головы и окровавленные листья он положил на совок для мусора. Туда же он добавил трубочку с кровью, вырезанные из дерева клыки и рога, а также плоские гонги из донца тыквы. Молодые люди подхватили тело животного, чтобы разделать.

Совок вручили Банг-Джиенгу Беременному, тот, читая заклинания, подал его Гриенг и ее мужу. Челюсти и фигурки он восемь раз повертел над головой болящей, молясь о ее выздоровлении. Продолжая читать моления, он взял из рук Мбиенга дубинку, которой прикончили собаку, плюнул на нее и также положил на совок. Затем, держа голову собаки за уши и за язык, поплевал на нее восемь раз и повертел над головой Гриенг. Проведя по телу больной окровавленными листьями, он забрал все, что нужно для изгнания злых духов, и вышел. За ним последовал Мбиенг, вооруженный куп-купом. Они вступили на тропинку, ведущую за деревню. Банг-Джиенг положил на землю все, что нес, кроме трубочки с кровью. Челюсти собаки он положил так, что они были повернуты в сторону от него, к верховью реки. Поплевав на угли, он произнес магическую формулу, расколол трубку с кровью по длине и склеил обе половинки грязью. Затем он начал читать заклинания и бросать трубку наземь, упоминая при этом названия местностей. Он делал это до тех пор, пока упавшая дальше от него часть трубки не легла выпуклостью кверху, а другая — выпуклостью книзу. Тогда он сделал пол-оборота, присел на корточки, отодвинулся на восемь шагов, встал, взял щепотку пыли и вырвал лист из куста травы, росшего поблизости. Возвратившись в дом Гриенг, он спросил: «Она выздоровела?» — «Выздоровела!», — ответили ему. Он прижал щепотку пыли к груди Гриенг, ко лбу, еще раз к груди и в заключение провел по ее голове принесенным листом.

Он пошел к двери, неся остроконечную веялку и калебасу с водой, вылил в веялку немного воды, а часть ее выплеснул во двор. Эту процедуру он повторил восемь раз, считая вслух, закончил ее восклицанием «пхит!» и закрыл дверь.

Отведав мяса собаки — это было скорее причастие, чем трапеза, — все пошли опять к старшей сестре, где уже расставили все необходимое для обряда. Неожиданно Бап Тяна охватил приступ гнева. Тяки сердятся на него: разве они не напали сразу на обеих его единоутробных сестер? Но он не даст им воли: если сестры умрут, он велит провести испытание кипятком, и тот, чья рука в кипятке покраснеет, будет предан смерти. Весь кантон пройдет через это испытание, никому не удастся избежать его.