Лес видений

Немиле показалось, что и Иван тоже спит, но когда она перевела взгляд с верхушки древа на корни, то встретилась с едковатой, подкашивающей ноги улыбкой. Она тихонечко просеменила к дереву и упала возле Ивана, да принялась целовать голые колени, торчащие из дырявых шаровар.

– Миленький мой, – шептала она. – Любименький! Совсем с лица спал! Скоро дух поганый из тебя повыйдет, ты только держись!

Невероятно, но дух, похоже, не только чувствовал её присутствие, но ещё и в каком-то смысле видел. Ошибки тут быть не могло – он ловил её невидимые взгляды, поворачивал голову ровно в ту сторону, куда она поворачивала свою, и даже копировал выражение лица.

– Вижу я тебя, Немила, – подтвердил он. – Вижу, свет моих очей, можешь не сомневаться в этом. Величай меня поганым, гнилым, нечистым – как тебе будет угодно. А я всё снесу не ропча, всё снесу. Заради тебя снесу!

Немилушка уж было начала возражать, да вовремя вспомнила: какой бы дух ни лил мёд, сладкий, жидкий, что патока, всё одно. Злой дух есть злой дух.

– Хочешь узнать, что они со мной делали? – воспросил дух, подавшись всем телом Ивана вперёд. – Видишь, мои губы опухли? То чистый яд к ним прикладывали. Издеваются над Иванушкой твоим, да только мне всё нипочём.

Принялась Немила разглядывать рот царевича и нашла, что губы вправду несколько краснее и полнее стали. Но и только! В остальном царевич сегодняшний не отличался ничем от царевича вчерашнего, а пожалеть его стоило лишь за цепи, кандалы и невозможность встать да поразмяться.

– А-а, ликуешь? – презрительно выплюнул дух из царевичевых уст. – Думаешь, как хорошо, что шкурку твоего любименького не сильно попортили? А не стоит так радоваться, мои мучители сказали, что до сих пор я имел честь испытать на себе лишь цветочки. Будут ещё ягодки. И тогда твоему царевичу совсем худо придётся.

Дух распластался по дереву, прикрыл глаза, потом снова их открыл, сложил губы трубочкой и сдул со лба чёлку.

– Ты лучше расскажи – нет, не какими судьбами пожаловала – а каким таким чудом смогла стащить у Яги сокровище старинное, каковое столетиями хранилось под самой надёжной защитой? Сокровище, каковое никто до тебя не смог утащить из-под её длинного носа?

– Ой, да я…

Немила поотнекивалась немного из скромности, но гордость за самое себя и за свою смекалку снедала душу, и язык её развязался сам собой: она рассказала и про дочурок, и про сундучок, да ещё случайно заикнулась про другие сокровища, которые хранились в сундуке.

– Меч самоцветный, говоришь? Кладенец, не иначе, – кивнул дух. – Да, неплохо бы таким разрубить цепи… – тут он осекся и резко поменял тему: – Немилушка, я так хочу покинуть это бренное тело! Веришь, сей же час освободил царевича, да в лесу бы укрылся, раны душевные зализывать, вот только загвоздка одна… Понимаешь?

– Какая? – спросила Немилушка.

– Не отпустит меня Яга, запрёт в этом тесном дворике, заставит себе прислуживать. Нет, не бывать этому! Уж лучше…

Царевич, то есть, дух, сокрушённо повесил голову, загрустил. Немила подалась к нему навстречу, головку засаленную на своей груди пристроила. Передалось ей настроение духа, она тоже опечалилась.

И Иванушку ей хотелось вернуть, и духа было жалко, а ещё… Ещё кой-какие мысли непрошенные приходили ей на ум, но боялась она их озвучивать. А вот дух – не побоялся.

Припал тот к груди охотно и зашептал-забормотал вкрадчиво:

– А приходило ли тебе на ум, Немилушка, что если я исчезну, то твой Иванушка может не узнать тебя и не вспомнить? Что ты тогда делать будешь, со своими детишками и со своей мечтой заветной? Разобьётся она вдребезги, как глиняная канопка. Хей, суженая моя, постой, не уходи! Расскажи мне о наших детках!

– Это не наши детки, – буркнула Немила, но подзадержалась.

– Ошибаешься! – возразил дух. – Вспомни о горных людях! Я был с вами третьим, окромясь того – я управлял телом! Значит, это и мои детишки тоже! Они

Немила вспыхнула и отстранилась.

Дело было вот в чём: горные люди, к неудовольствию жителей равнин, имели обычай к каждой женщине сватать по двое, трое женихов, за которых та в итоге выходила, а дети от таких браков имели по нескольку отцов за раз, внешне и по характеру наследуя понемножку от каждого.

– Наши детишки – те ещё проныры, а? Девочки, говоришь? Две? – весело затараторил дух, словно не замечая, как лицо Немилы становится всё более кислым и вытянутым. – А хорошо, что они родились девочками! Хотя, с другой стороны, какая разница? И те, и эти живут одинаково недолго.

Немила надеялась, что своим присутствием сможет поддержать настоящего Ивана, но не желала иметь дел со злоязычной душонкой, которая даже связанная и поверженная продолжала издеваться. Она со злостью отпихнула Ивана и вскочила на ноги.

– Эй, уйти хочешь? Лечь в уютную постельку и предаться приятному сну со всеми удобствами? – угадал дух. – Подожди, Иванушка не хочет тебя отпускать! Иванушке будет тебя не хватать! Он же твой суженый, как ты можешь меня бросить?!

Немила вскочила на ноги – пожалуй, слишком быстро – и уже развернулась к духу спиной, когда тот бросил вдогонку, уже более спокойным тоном: