Лес за пределами мира

— Нет-нет, конечно же, я тоже счастлив. Разве может быть иначе?

— В таком случае, — сказал сын короля, — почему ты говоришь, что радуешься тому, что в этой земле есть кто-то счастливый? Кто, по-твоему, здесь несчастлив?

И он пристально взглянул на него.

Уолтер медленно отвечал:

— О ком я так сказал? Говоря так, я думал о тебе; в тот первый раз, когда я увидел тебя, да и после того, та казался чем-то угнетенным и обеспокоенным.

Лицо сына короля очистилось при этих словах, и он сказал:

— Да, так было; ты все увидел в правильном свете: я был несвободен, я не знал истинного желания моего сердца, и это было причиной того, что ты видел. Но теперь я узнал это желание, и это желание свободы, и сейчас оно сильно во мне как никогда прежде. И теперь, оруженосец, я изменил свое мнение о тебе, ты хороший человек, и, в некотором отношении, даже не глуп; а потому я больше не буду говорить с тобой загадками. Слушай же: служанка обещала, что все мои желания исполнятся, значит, они исполнятся; пройдет всего два-три дня, и я снова увижу мир, она поможет мне в этом.

Уолтер улыбнулся, искоса глядя на него.

— А хозяйка? Что она думает по этому поводу?

Сын короля покраснел, на губах у него появилась фальшивая улыбка, и он сказал:

— Сэр оруженосец, тебе известно достаточно, чтобы ты не спрашивал об этом. Должен ли я говорить тебе, что она больше достойна мизинца на твоей руке, чем всего моего тела? Теперь я могу сказать тебе совершенно открыто: мое освобождение от пут любви, мое освобождение от рабства это, в некотором смысле, твоя заслуга. Ты стал, в некотором роде, моим преемником, и теперь мое место возле тирана принадлежит тебе. Не бойся за меня! Она меня отпустит. Что же касается тебя, то поступай сам, как знаешь! Но я снова скажу тебе сейчас, потому что сердце мое преисполнено радости и света, радуйся за меня вместе со мною, ибо никто не может причинить мне зла. А если ты спросишь: что случится, если госпожа узнает о моих словах от тебя? Я отвечу тебе, что ты ничего не скажешь ей. Я знаю, что сердце твое в некоторым смысле подобно драгоценному камню, что я ношу на своей руке; а кроме того, тебе хорошо известно, на чью голову падет гнев хозяйки, и эта голова не будет ни твоею, ни моею.

— Твои слова истинны, — отвечал Уолтер, — предательство не в моем обычае.

Они некоторое время шли молча, потом Уолтер произнес:

— Но что случится, если служанка обманет тебя; что ты будешь делать тогда?

— Силы небесные! — яростно воскликнул сын короля, — тогда она жестоко поплатится за свой обман; тогда я…

Он осекся, и тихо произнес голосом, в котором еще чувствовались нотки гневной вспышки:

— Зачем говорить о том, что возможно, а что нет? Она согласилась, и ее согласие было добровольным.

Уолтер знал, что этот человек лжет, говоря о ее добровольном согласии; он не подал вида и спросил:

— Когда ты будешь свободен, ты снова вернешься в свою землю?

— Да, — отвечал сын короля, — она отведет меня туда.

— Ты хочешь, чтобы она стала твоей дамой и королевой, когда вернешься в земли отца? — спросил Уолтер.

Сын короля наморщил лоб и отвечал:

— Когда я окажусь на родине, то могу сделать с ней все, что захочу; Но сейчас я должен быть осмотрителен и делать все так, как она скажет, чтобы она была довольна мною.

Разговор между ними прекратился, королевич отправился в чащу, радостный, что-то напевающий; Уолтер же отправился прямо к дому. Конечно, он не был сильно встревожен, поскольку знал, что сын короля говорит неправду, но он подозревал, что в этом двойном свидании заложено нечто, не доступное в настоящий момент его разуму. Тем не менее, нетерпение и смутная тревога терзали его, мучили его сердце, а его душа разрывалась одновременно страхом и надеждой.

Глава XX: Уолтеру назначается еще одно свидание

Он пришел в зал с колоннадой, и нашел здесь госпожу, которая прохаживалась возле своего высокого трона; и когда он приблизился, она повернулась к нему, и спросила голосом, в котором скорее чувствовалось нетерпение, нежели злость:

— Чем ты занят, оруженосец? Почему ты не являешься ко мне?

Он в смущении поклонился и отвечал:

— О милостивая госпожа, ты дала мне поручение, и я был занят его исполнением.

Она сказала:

— Что ж, тогда расскажи мне, удалось ли тебе с ним справиться?

— Госпожа, — отвечал он, — когда я пришел в чащу, где ты упала в обморок, то не обнаружил там ни мертвого льва, ни признаков того, что его кто-либо забирал оттуда.

Некоторое время она внимательно смотрела ему в лицо, затем отправилась к своему трону и присела на него, помолчала, затем продолжала мягким, ласковым голосом:

— Разве я не говорила тебе, что неведомое Зло преследует меня? И вот теперь, даже если ты в этом сомневался, ты получил ясные тому доказательства.

Она снова замолчала, сдвинула брови и сжала губы, а потом произнесла, жестко и непреклонно: