Леший

И всё же он ещё раз обошёл бор вокруг по самому краю, а потом отправился в деревню поднимать мужиков прочёсывать соседние боры.

Через два дня мужики поиски прекратили – в деревне летом каждый день дорог. Сам же Леший скитался по окрестным лесам ещё целую неделю. Настёна, как в воду канула. Ни следов, ни брошенной корзинки с ягодами, ни сломанных веток, что оставляет за собой любой заблудившийся в лесу человек, помечая уже пройденные места.

Памятуя о том, как появилась в его жизни Найдёна, Леший сходил и до той избушки, где наткнулся на свою будущую жену. Но там, судя по старой паутине, с тех пор никто не бывал.

Так, загадочно появившись в жизни Анемподиста, Настёна непонятным образом куда из неё и исчезла.

Глава 17

Сенокос

Слава богу, всё обошлось! И народ не узнал, и не затяжелела. А ведь могло бы быть и худо дело.

Вёдро выдалось на удивление! Лонись вон весь сенокос непогодило, ни одного стога поставить не могли, всё в зародах сушили, а нынче уж месяц, как жарило. Работы еще дня на два осталось, а многие уж и совсем с покоса домой убрались. И Дарье со Степаном последний стог сметать оставалось, да Иван Степанович отрядил мужика в район на моторке, а стог сметать, мол, и Валерий Иванович поможет. Мужик он сильный. Свой сенокос закончил, а на складе еще заведовать нечем.

Поможет-то поможет, только у них на последний стог аж пудов 50 набралось. Неловко чужого человека утруждать. Не думала Дарья, что столько накопнит, площадь-то вроде не велика была, да только трава на пойменных лугах этим летом уродилась хорошая. По уму-то лучше бы два стога сделать, да только Степан одну жердь из леса притащил и одно подстожье изладил. Ну, да ладно, ветра нет, можно и в один скидать.

Покос Зарекой всегда дружно проходил. Из года в год переправлялись туда чуть не все работоспособные. Доярки да телятницы на этой стороне оставались, ну, и старые совсем, от которых на лугу проку никакого. Да те дома были, кому скотину не на кого оставить. Зато эти хлеб и рыбники пекли, чтобы косарей обеспечивать.

А на покос – как на праздник отправлялись. Хоть и весело там было, но работали от зари до зари. И то – колхозное стадо сеном обеспечить и своим коровам накосить на зиму. Нормы-то немалые: 30 процентов себе, остальное – общественное. Это колхозникам 30, а если кто посторонний, так и всего десять. Но кто на Кьянде посторонний?

Ставили зимой на собрании на голосование.

Председатель Иван Михайлович. Он же власть! Ему не то что за тридцать процентов, ему льготу давали – пополам.

Продавец Зинаида. У кого же рука поднимется назвать Зинаиду посторонней? Это для кого она торгует? И кто против проголосует, когда она чуть не каждому под роспись в школьной линованной тетрадке товар отпускает с последующей оплатой? Так что «против» – нет, «за» – единогласно.

Александра Михайловна – учительница. Хоть и восемь ребятишек на четыре класса осталось, а без неё – никуда. Не отправишь малых детушек в интернат на всю неделю за десять километров. И потом, кому-то за десять, а вон из Патрушево так и все двадцать. Так что – тоже «за» – единогласно. К тому же муж Евген самый что ни есть настоящий колхозник. К тому же всегда при партийных должностях: то секретарём, то народным контролем избирается.

Настя – фельдшер. Так ей сена и не надо, потому как хозяйства не имеет. Ей молока-масла любая хозяйка даст.

Еще Анемподист Кенсоринович. Он не в колхозе, а при связи. Так и ему тоже сено совсем ни к чему, потому что как только его Настёна сгинула безвестно, как безвестно и появилась в деревне, так Леший свою корову и привёл Верке. Мол, у тебя ребятишки малые, не гоже только на мамкино хозяйство рассчитывать, своё заводить надо.

Валерки на те поры дома не было, а Верка сразу в слёзы! Мол, извини, Анемподист Кенсоринович, нету у нас таких денег, чтобы корову покупать.

– Да ладно тебе, девка, – отмахнулся Леший. – Куда мне с деньгами-то? В гроб што ли класть? Да и кто у меня за скотиной ходить будет? А так мимо пойду – молочка нальёшь, творожку положишь. Вот и в расчете. Тебе же двоих мальцов кормить надо, а куда им без молока?

– Так мы у мамы берём, – стала оправдываться Верка.

– Не дело всю жизнь за мамку прятаться. Валера у тебя мужик хозяйственный, обзаводитесь домом, как надо.

А больше на собрании и обсуждать некого. Так что все на равных и переправлялись на пойменные луга Зареки. Из ближних деревень вечерами домой уезжали, а дальние так там и жили. Место было выбрано давным-давно. Чтобы не донимали комары, на высоком пригорке, который не затопляло даже в самое сильное половодье, ремонтировали шалаши, из веток сделанные туалеты, навес с длинным столом из широких досок. И по команде председателя заселялись.