Леся и Рус

Это гораздо больше того, на что я рассчитывал. Что ж, моя девочка больше не боится своих желаний, но по-прежнему так мило стесняется. Улыбаюсь, видя, как срывается ее дыхание. Грудь тяжело вздымается и опускается. Запрятанная в кружево лифчика, под которым соблазнительно топорщатся нежно-розовые соски. Черт, а ведь она почти одета и возбуждена до предела: дрожит, сводит ноги, но не делает ничего. Улыбаюсь. Ладно, родная, в эти игры можно играть вдвоем.

— Я тоже хочу видеть, как ты ласкаешь себя. Давай, Сашенька, покажи мне себя.

— Я не могу, — почти плачет.

— Я помогу, — в один шаг оказываюсь рядом.

Расстегиваю ее джинсы, опускаюсь на одно колено, касаясь губами ее живота. Она вздрагивает и втягивает живот. Опускаю штанины до колен, а языком ныряю в ямку пупка. Самым кончиком ощущая, как по нежной коже рассыпаются мурашки. Ладонями удерживая ее за бедра. Потому что её колотит так сильно, что я всерьез трушу, что она не выдержит этой игры. Но…

— Сними уже их к черту, — рычит моя девочка, подаваясь чуть вперёд. Тихо смеюсь, но теряюсь, когда взгляд натыкается на темные линии узора, стекающего от бедра до самой щиколотки. Узора, дублирующего черную вязь на моем теле. Касаюсь подушечками пальцев и вздрагиваю, потому что это нихрена не татуировка. Это то, что делал с собой я, рисуя по телу шрамами.

— Бля, Сашка...

Ее ладошка ложится на мое плечо, оглаживает мой шрамированный узор в унисон движениям моих пальцев. Я опускаюсь до ее ступней, и она легко выступает из штанин. Тянет меня наверх. Прижимается промежностью к члену, трется в нетерпении.

— Кажется, я передумала, — шепчет и накрывает губами мой сосок, втягивает его в рот и тихо урчит от удовольствия.

А я сейчас точно рехнусь, потому что её язык ласкает сосок, зубы слегка прикусывают и я реально готов кончить только от этого.

— Прости, маленькая, — хриплю, подхватывая ее под попу. Впечатываю в дверь и впиваюсь в ее губы. Так, как хотел с того самого момента, как она вышла на крышу в ту ночь, когда выиграла свое очередное громкое дело. В ту ночь, когда я снова пригласил ее на свидание. Позвал перешагнуть через пропасть. Всего тринадцать шагов…

Сейчас между нами нет ничего: никаких преград и недомолвок, а с остальным мы справимся, если выберемся после цунами страсти, что накрывает не по-детски.

— Мне страшно, Рус, — обжигает дыханием ухо, скрещивая ноги на моей спине, прижимаясь так тесно, что я обнаженной головкой члена ощущаю, как пульсирует ее клитор. В голове шумит, все связные мысли перекрывает только одна: войти до упора и вытрахать из нее все страхи и всю дурь, что она себе напридумывала в очередной раз. Но...всегда есть это гребаное «но».

— Не бойся, родная, — трусь носом о ее влажный висок, — я с тобой и больше никуда не исчезну. Веришь?

— Да, — выдыхает и сама опускается на мой член. — Верю, — приподнимается, крепко обняв меня за шею. Почти выпускает на волю изголодавшийся по ней член, и снова садится, принимая меня в себя так глубоко, что я задыхаюсь. Это, сдохните все демоны, словно догнать свой мираж, очутиться на краю мира и заглянуть за линию горизонта. Увидеть чудо и рассыпаться звёздами по ночному небу. Быть в ней, словно окунаться в горячий шелк: так нежно и мучительно больно. Потому что мало. Ее мало. Этих аккуратных, сводящих с ума движений. Этих стонов и острых зубов на коже.

Она такая узкая, что мне кажется, я просто нахрен порву ее, если позволю себе потерять контроль.

— Просто верь мне… — шепотом.

Прижимаю ее к себе одной рукой, другой срываю с вешалки банный халат, бросаю на теплый кафель и укладываю на него Ксанку.

Она хнычет, подаваясь навстречу моему члену, вышедшему из ее горячей тесноты.

— Саша, — говорю, закинув ее ножки себе на плечи. Подвожу блестящую от ее соков головку к припухшим половым губкам. Нежные, словно бархат, изнывающие и истекающие желанием, они так и манят, чтобы погладить их языком, слизать их нектар. И я обязательно вылижу ее всю, но не сейчас. Сейчас у меня совершенно другие планы. — Если я сейчас войду, то не смогу остановиться. Слышишь меня?

Кивает, сжимая в кулаках ткань халата.

— Ты действительно хочешь этого?

Ещё один кивок.

— Я тебя хочу, Руслан. Только…

Резко вхожу в нее на всю длину.

—...не останавливайся, — выдыхает гортанным стоном. Я едва успеваю закрыть ей рот поцелуем.

— Ни за что, — улыбаюсь, — но ты должна быть очень тихой. Сможешь?

— А ты?

И резким движением бедер насаживается на меня. Рычу ей в губы. И она ловит рыбу губами, сплетает наши языки. Посасывает его, подмахивая моим резким толчкам.

Я нихрена не нежен, но ей это и не нужно. Она вторит моей дикости, перерезает тормозные шланги, раздирая в кровь кожу, кусая губы и ускоряя темп. Чтобы сойти с ума, одной судорогой выгнуться на лопатки, кончая остро и бурно, и утянуть меня за собой. Ее мышцы сжимают меня так сильно, что я взрываюсь в ней. Сгораю к чертовой матери, чтобы спустя несколько мгновений возродиться вновь, ловя в сияющих глазах искры счастья.