Лесная герцогиня

— Надо же! Эмма Лотарингская! Собственной персоной! А я уже начал волноваться из-за вас. Что ж, с Рождеством Христовым, милая мачеха.

Эмма глядела на него, чувствовала, как ослабели колени, в животе похолодело. Но нервно отшатнулась, когда он приблизился, склоняясь, точно хотел поцеловать ей руку. Почувствовала, что дрожит. От страха, от неожиданности, от напряжения. Гизельберт! Рядом с ней. И она в его власти. Кошмар из Белого Колодца продолжался.

Рядом раздался голос Гильдуэна.

— Вот она, мой принц. А вы так переживали из-за ее отсутствия. Хотя Бог весть, где она пропадала. Мои люди с ног сбились, разыскивая ее.

И он подтолкнул ее к принцу.

— Герцогиня!.. А ведь царапалась и вырывалась, как уличная кошка, пока я тащил ее к вам. Принц кивнул ему.

— Благодарю, Гильдуэн. А сейчас попрошу оставить нас одних. Мне есть о чем переговорить с моей очаровательной мачехой.

Когда Гильдуэн вышел, принц повернулся к Эмме. Явно наслаждался ее страхом. И одновременно оглядывал с любопытством.

— Где это вы, интересно, пропадали, герцогиня? И где, черт возьми, ваша дочь?

Эмма несколько раз быстро моргнула. И вдруг страшное напряжение отступило — неосторожными словами Гизельберт открыл ей две вещи: во-первых, он ничего не знает о ней и Ролло, а во-вторых, он непричастен к исчезновению Герлок. Она даже перевела дыхание, посмотрела на огонь в камине. Ролло сейчас не главное. Главное, где ее дочь. Ведь если она не в руках Гизельберта, то, возможно, не все еще потеряно.

Эмма постаралась взять себя в руки. Спросила почти спокойно:

— Осмелюсь полюбопытствовать, каким образом здесь оказались вы, принц? Ведь, насколько мне ведомо, вы должны находиться сейчас в Меце, за много лье отсюда.

И пока говорила, сама нашла ответ. Догадалась, что Гизельберт и был одним из тех, с кем беседовал канцлер Ратбод в соборе. Лишь заметила принцу, что он взял на душу грех, осмелившись совершить мятеж в час Божьего перемирия, наступающего на время великих религиозных празднеств.

Гизельберт лишь пожал плечами.

— За меня будет кому замолить сей грех. Сам папа, ответив на мое послание, поддержал меня, когда я сообщил, что старый Ренье Длинная Шея готов передать лучшее из христианских владений дочери блудливой женщины, нагулянной неизвестно от кого.

Папа римский! Гизельберт играл наверняка. Он заручился поддержкой самой влиятельной особы в Европе. Недаром канцлер Ратбод поддержал его.

Дворец сейчас в моей власти, — мягко улыбаясь, продолжал Гизельберт, — мне не составило труда захватить его, пленив всех, кто в нем находился: короля, Ренье, заносчивого выскочку Рикуина. Остальные же готовы подчиниться силе и признать меня главой Лотарингии. Особенно когда вы примете мою сторону и огласите, что я имею более прав на трон герцогства, нежели ваша дочь. Ведь вы не откажете мне в подобной любезности, очаровательная Эмма? Наши желания ведь всегда были согласованны, моя красавица.

И он хитро подмигнул ей, не переставая улыбаться и излучать обаяние. Но вдруг стал серьезен. Лицо приобрело жесткое выражение.

— Где Адель?

Эмма сама лихорадочно стремилась найти ответ на этот вопрос. Первоначально у нее даже мелькнула мысль, что исчезновение девочки — дело рук ее необузданного Ролло, стремящегося убедиться в правильности возникшего у него подозрения. Но она скоро от бросила эту мысль. Слишком мало времени прошло c момента, как она рассталась с Ролло на галерее собора, чтобы он мог, обогнав ее, проникнуть во дворец, похитить Герлок и скрыться. Потом она подумала, что Ренье Длинная Шея или Рикуин Верденский, проведав о появлении принца, поспешили спрятать его маленькую соперницу. Однако тогда они сами наверняка постарались бы избежать пленения.

Оставалось последнее. И Эмма всеми силами хотела верить в это. Эврар. Он был на улице, на затемненном переходе, откуда мог видеть, как прибыли люди Гизельберта, и понять, что происходит. Он ведь давно предчувствовал, что что-то случится, был готов и сразу сориентировался в ситуации. Он не нашел Эмму, да и Герлок всегда была ему дороже его рыжей1. Поэтому скорей всего он поспешил к ней спасти ее от «братца». Эврар хорошо изучил переходы дворца, он мог вынести Герлок тайно, избежав встреч с людьми принца. Этим же объяснялось и исчезновение Муммы, которая ушла бы только вместе с Эвраром.

Эмма не знала это наверняка, но подобное объяснение казалось ей наиболее вероятным. И она даже позволила себе перевести дыхание. Даже скупо улыбнулась Гизельберту.

— Зачем вам знать, где Адель? Разве вы и так не добились, чего хотели?

Он медленно шагнул к ней. Сверкнули пластины его облачения. А лицо в тени казалось опасным и угрожающим.

— Мне необходимо, чтобы принцесса была здесь. Чтобы никто — ни вы, ни кто другой — не воспользовался ею как моей соперницей, не увез, чтобы от ее имени поднять мятеж в стране.

Он говорил серьезно, и Эмма окончательно убедилась, что Герлок не в его руках. Даже насмешливо поглядела на принца.