Лесная герцогиня

— Ничего. Просто, каждый хочет удостовериться, что ничего. Эмма невольно улыбнулась и поглядела на того кто отвечал. Тот улыбался во весь рот. Молодой парень стоял, облокотясь о длинное топорище. И в его позе, и в улыбке, и в том, как он глядел сквозило дерзкое веселье местного острослова. Совсем молодой парень, смуглое открытое лицо, крупный нос и светлые глаза, искрящиеся живым огнем. Ему было жарко, и олений кафтан на груди распахнут. На смоляных, красиво вьющихся волосах тают снежинки. Нечто в его лице привлекло внимание Эммы. И в следующий миг она с удивлением поняла, что он похож на Эврара. Неужели?..

— Так вы и есть новая госпожа из Белого Колодца? Добро пожаловать в Арденны, сестренка!

Да, она не ошиблась, перед ней стоял бастард мелита.

Один из монахов тут же замахнулся на него.

— Прочь с дороги, Тьерри. И прикуси свой язык, если не хочешь разгневать госпожу.

— Совсем не хочу. Но думаю, ей будет приятно встретить родного человека в гуще лесов.

— Этот Тьерри, — пояснил Эмме монах позже, — настоящий прохвост. С ним нет никакого сладу, и он не дает прохода ни одной девице, хотя решительно не желает венчаться ни с одной из соблазненных красоток.

«Что-то куда ни погляжу — здесь одни бабники. А этот монах еще и толкует о добрых нравах, какими славятся эти места».

Но то что монахи пекутся о нравственности, она поняла во время службы в монастырской церкви. Люди приходили в нее целыми семьями — мужья и жены, молодежь. Женщины уходили на женскую половину, мужчины — на мужскую. Хор монахов красиво пел славу великому государю, царю всех царей. В церкви было полутемно, хотя в дальнем ее конце горело множество свечей у подножья распятия, висевшего на каменной стене. Церковь была на удивление большой для столь уединенного от мира места, но именно это и влияло на прихожан. Они держались почтительно и благоговейно, в теплой зимней одежде, ибо в церкви было холоднее, чем на улице. Одни стояли, другие сидели на деревянных чурбанах.

Эмме почтительно предложили место поближе к алтарю. Вокруг раздался глухой гул, перешептывание. Люди глядели на нее с любопытством, едва не указывали пальцами. Она старалась не обращать на это внимания. Смотрела на настоятеля Седулия, который стоял возле престола и читал стихи Библии.

Седулий был человеком немолодым, но статным, даже благородным и красивым. Его сразу можно было выделить из всех окружающих, таким одухотворенным выглядело его умное лицо. И хотя резкие морщины избороздили его щеки, можно было видеть, что он непростой породы. Тонзуру он не брил, и длинные волосы, когда-то огненно-рыжие, а сейчас — светлые, почти розоватые от седины, были расчесаны на прямой пробор и ниспадали до плеч. И вместе с тем в выражении его лица читалась заметная суровость, даже жесткость. Но, видимо, именно такой человек нужен был, чтобы укротить диких жителей лесных долин, заставить их поклоняться Богу… и себе.

Держался он величественно.

— А теперь я поведаю вам, дети мои, как появился первый человек, — откладывая книгу, торжественно изрек Седулий.

— Святой отец, — раздался голос с мужской половины. — Лучше расскажите, как появился третий человек.

Все засмеялись, Эмма тоже. Увидела, что дерзкий выкрик принадлежал Тьерри. Заметив, что она смотрит на него, юноша ей весело подмигнул.

— Третьего звали Каин, — спокойно произнес аббат. — И если ты не забыл, Тьерри, он плохо закончил.

— Но уж лучше, чем Авель, — отозвался тот.

Седулий спокойно подождал, пока утихнет веселье, и продолжил. Под конец он благословил паству ребром ладони, и Эмма увидела, что у него недостает двух пальцев на руке. Видимо, этот священнослужитель многое перенес, прежде чем нашел успокоение в глуши Арденн.

Об этом ей поведал сам настоятель, когда они разговаривали после мессы в его келье.

Отец Седулий пришел не сразу, и Эмма какое-то время ожидала его, приоткрыв узенькое одностворчатое окошко и разглядывая селение в долине аббатства. Оно было куда больше, чем Белый Колодец: среди маленьких хижин возвышались и дома в два этажа, вернее, с высокими мансардами под покатыми крышами, что нависали над крыльцом. В конце долины виднелась мельница с массивным водяным колесом; склоны, более пологие, чем в Белом Колодце, были расчищены от леса и устроены под пашни, где то там, то здесь тем темнели стога сена, покрытые корой, прижатой жердями. Ограды вокруг селения не было в отличие от самого аббатства, которое окружал двойной частокол из заостренных бревен. Но сами постройки в святом Губерте были из камня и производили внушающее впечатление.

Аббат явно радел за всю обитель, здесь чувствовалась заботливая хозяйская рука и достаток. А еще желание все украсить: деревянная резьба колонн галерей поражала своей почти кружевной изысканностью, резьбой были отделаны и оконные наличники, а массивный вход в саму крипту украшен узорчатыми деревянными архивольтами и встроенными по бокам гладко отесанными колоннами.