Лесная избушка Анатолия Онегова

– Да на разные темы говорим. Иду и знакомлю его с птицами – вон пестрая кукушка с черными пометками на брюхе в виде скоб летит, а тут беспокойная синичка сидит на высокой ветке и усердно вызванивает веселые песни на разные лады. Он кивает головой, значит, понимает. Вообще, медведь – тонко чувствующий зверь. Рассказываю ему, зачем после того, как схоронил у избушки своего четвероного друга Верного, завел щенка лайки по кличке Буран. А потом предупреждаю Черепка, вернее, даю советы, как ему благополучно перезимовать и остаться в живых. А то, мол, пристрелят его охотники, и тайга сразу опустеет. Не зря же ученые говорят – с последним зверем исчезнут на земле все тайны… Любим мы и пофилософствовать, посозерцать. Показываю Черепку, как раннее солнце выкладывает на озерной глади искрящуюся, как первый снег, длинную дорожку.

После таких рассказов Онегова отчетливо представляешь, как сидят на берегу озера человек и медведь и любуются восходом солнца, как ложится косолапый на зиму в берлогу, а над ним буграми лежит жёсткий, ноздреватый снег, не подающий охотникам никаких признаков чужой жизни под ним.

Конечно, всё, что мне поведал Онегов в путешествиях и беседах, изложено в его книгах. Но я слушаю его всякий раз с неподдельным и особым интересом. Нет, не для того, чтобы восхититься живой речью или новыми фактами и находками, а для того, чтобы понять, на чём строится огромный интерес разных читателей к его книгам о живой природе. Мастерство писателя слагалось из той любви к природе, под которой понимаются жалость и сочувствие. А также из наблюдательности. Если писатель-натуралист не проявляет любви к птицам и зверью, то он не оценит и не поймет их жизни, а если у него нет особого дара наблюдательности, то он никогда не заметит в природе тех тайн, что скрыты от обычных людей.

Встретить в лесу кабана, белку или лося и понаблюдать за ними могут многие. Увидеть осторожного медведя уже редкость. Но найти, понаблюдать за редким и скрытым животным, а главное – разглядеть в его характере и поведении то, что не видят другие, это уже и есть редкое и самобытное мастерство. Им по праву обладал Анатолий Онегов. А до него таким талантом владели писатели-натуралисты Сабанеев, Кайгородов, Формозов, Зворыкин, Скребицкий, Спангенберг, Бианки. Не так уж их и много было. За рубежом тоже маловато было натуралистов-исследователей – Сетон-Томпсон, Гржимек, Джой Адамсон, Эттенборо, Линдблад. У всех этих писателей учился постигать тайны природы и я, когда шел в лес, и когда садился за рабочий стол писать очерки и рассказы.

Отличалось ли мастерство Онегова от мастерства других именитых натуралистов? Для меня ответ на этот вопрос кроется в простом – когда я начинаю читать книги Онегова, то сразу вижу автора, узнаю его, с одной стороны, по простому, живому и чистому языку, переполненному запахами сосновых боров, луговых трав, речных перекатов. С другой стороны, я вижу его растворенность в природе, вживаемость в образ то рябчика, то медведя, то щуки. Порой за чтением мне казалось, что его рассказы о медведях писал не он один, а с помощью подружившегося с ним медведя. Но это, конечно, шутка. Онегов писал о медведях так достоверно и интересно, потому что жил рядом с ними и разделял каждый день все их тревоги и заботы.

Иначе откуда в рассказе Онегова «На пасеке», опубликованном в журнале «Вокруг света» в мае 1977 года, столь много переживаний за жизнь медведя, которого он караулил с ружьем на пасеке в стороне от одной из деревушек Горного Алтая. Местные жители размещали ульи на лесных полянах, богатых чистым разнотравьем. Там обычно появлялся медведь с громадным желанием полакомиться медом. В полночь он снимал крышки с ульев, вытряхивал рамки и начинал пиршествовать. Спасти от разорения своего друга-пчеловода Романа и вызвался Онегов. Три ночи сидел в засаде. А когда осторожный медведь пришел на пасеку и начал разбойничать и поедать соты, писатель ослепил его фонариком и сделал два выстрела… Но ружейные залпы имели всего лишь воспитательное значение, так как направлены были не на зверя, а в лес. Онегов затер глиной следы от пули в стволе дерева и сказал пчеловоду неправду, что долго преследовал косолапого воришку, но убить его из-за темноты не смог, а лишь ранил. Зато он так устрашил зверя, что тот больше не появится на пасеке. Так оно и вышло.