Лесная избушка Анатолия Онегова

Чтобы открыть в себе писателя-натуралиста, Онегов оставил комфортную квартиру в Москве и отправился жить в лесную избушку, спрятанную в северной тайге. Писать о городской жизни обывателей ему, с одной стороны, претило, а с другой стороны, было понимание, что никаких открытий он здесь не сделает и ничем новым читателя не удивит. Его звала природа и её таинственные обитатели. Несмотря на то, что в походах по опасной тайге за плечом у него висело ружье, он старался им не пользоваться, понимая, что страсть охотника-добытчика заглушит в нём страсть натуралиста-исследователя. Душа просила полного слияния с природой. И ему удалось добиться того, что вокруг его жилья по соседству мирно жили и росомахи, и дятлы, и белки, и дрозды, и медведи, и муравьи. Вся лесная тварь стала героями его книг. Ну а медведи вышли на первый план. Нужно было о них так написать, изучив характер и повадки, чтобы читатели сразу поняли – в природоведческую литературу пришел новый писатель и ему есть что сказать. И он ворвался в литературу, его приметили и начали печатать в солидных журналах и альманахах.

Я понимал, насколько трудным и рискованным был тот шаг… Рассказать о медведях увлекательнее и интереснее, чем известные писатели Бианки, Акимушкин, Зворыкин, Скребицкий, Ливеровский было весьма трудно, да и опасно. Написать-то напишешь, но никто не заметит, а ежели и прочтут, то скажут, что ничего нового автор не сказал. Онегов задумался: каким же должно быть его слово? Чем его наблюдение за медведями будет отличаться от других? Как не повториться? И уж тем более не прослыть графоманом. Подсказкой ему стал тот факт, что почти все писатели были заядлыми охотниками, и встречи с медведями происходили у них не в дружеской обстановке, а чаще в экстремальной и неприятной. Онегов отказался быть охотником в тайге, а значит иметь власть над зверем, угрожать ему, пугать, обижать. Лучше найти способ мирного сосуществования, а затем вкрасться к нему в доверие, добиться дружеского расположения и начать документировать наблюдения и открытия. Именно это решение и способствовало тому, что Онегов стал Онеговым.

Уже после выхода книги, после окончания университета, я спросил Анатолия Онегова, бродя вместе с ним по ярославским лесам, не страшно ли было набиваться в друзья к медведю в незнакомой таежной дали, где негде ни спрятаться, ни отступить в безопасное место, ни попросить помощи в случае чего. Ответ обескуражил. Оказывается, для него страшнее человека в лесу никого не может быть. А медведь, хоть и слывет агрессивным и опасным, на деле чаще всего ленив и осторожен. К тому же он весьма умен и не испытывает желания первым нападать на человека.

– Можешь спокойно вычеркнуть медведя из списка злых и страшных зверей, – посоветовал в заключение Онегов.

Через пару минут добавил:

– У меня были другие трудности в тайге – найти медведя и не напугать его так, чтобы он меня боялся и напрочь избегал дальнейшей встречи.

– Как же вы находили их в большом пространстве тайги? – сыпал я вопрос за вопросом.

– Это самое интересное… Из этого интереса и складывается жизнь натуралиста. Для этого и пишется книга. Хотя тут главное не только в том, где и как найти медведя, но и чем его расположить к себе, к общению… Более того, сама по себе встреча с медведем не является для меня единственной целью, то есть тем счастливым мгновением, ради которого я жил в северной тайге на берегу Пелусозера. Если бы я не ощущал счастья от вида живописных болот, от песен синичек и плясок токующих глухарей, от того соснового воздуха, которым наполнялась моя грудь, то и встреча с медведем вряд ли была бы настолько счастливой, насколько счастье возможно в дикой природе. Сама жизнь среди природы, общение с животным миром дает полноту счастья.

Мне понравились слова писателя. Сразу вспомнилась его книга «Здравствуй, Мишка!», в ней есть признание Онегова: «Полюбил я северную тайгу, полюбил ели и осины, светлые открытые болота-ягодники и бродил я по таким ягодным местам, радовался теплому летнему солнцу, первому осеннему туману, первому инею. Радовался встрече с каждым зверем и спокойно шел от одного лесного болота к другому, от ручья к озеру, от озера к реке по старым и новым медвежьим тропам».