Лесная невеста. Проклятие Дивины

– Да от Плескова ни одной собаки не останется, если будем ждать, пока малец подрастет! Изборский князь опять на нас пасть раззявил, небось между своими сыновьями выбирает, кому из них у нас сидеть! Так и так старому роду у нас не править, только я же миром хотел! Не захотели миром, дурни немытые, теперь придет к вам князь Славомысл! В Изборске-то не потерпят, чтобы такой город мальчонке достался!

– Изборские князья обещали, что не будут…

– Не сегодня завтра опять варяги придут! – кричал Хотобуд, не слушая женщину. – Потом полотеские или ладожские князья, или летигола, или чудь, или еще какая дрянь – всех вас убьют, а нет, так в холопы продадут! А кто останется, тот от голода сдохнет! Здесь будет пустыня и волчий вой! Я – последний, кто этот город может спасти, а ты упрямишься, метла старая! Тьфу! – Выведенный из терпения воевода сплюнул со стены.

Огняна молчала, не отвечая на эти поношения.

– Что молчишь? – Даже ее молчание раздражало воеводу. – Я знаю, почему ты молчишь! Ты сама хочешь князя в руки забрать и растить, приучить всегда тебе в рот смотреть! Сама править хочешь, вот и мне не даешь! А с варягами как воевать будешь, ты подумала своим бабьим умом?

– Я происхожу от корня плесковских князей, и кого же слушаться отроку из моего рода, моему же внучатому племяннику, как не меня? – отозвалась Огняна. – У тебя нет никаких прав на власть, воевода, сколько бы ты ни кричал. Никто ведь не знает, удастся ли ребенку дожить до возраста мужчины, если он будет в твоих руках. У тебя есть дети и могут быть еще, поэтому ты захочешь захватить власть для своего рода, и тогда плесковские кривичи погибнут, потому что лишатся благословения Рода и Макоши.

– Ну а если князь Вадимер умрет раньше, чем повзрос… – в запальчивости начал Хотобуд, но прикусил язык, поняв, что проговорился.

По толпе плесковичей пролетел гневный и негодующий гул, но Огняна и бровью не повела: она давно разгадала честолюбивые мечты и черные замыслы воеводы.

– Если род Вадима Старого на нашей земле прервется, то мы поищем себе князя в Изборске, – твердо ответила она. – Тамошние князья в родстве с нашими, и если Вадимер погибнет, не достигнув возраста, здесь будут править потомки других кривичских князей. Скорее я прокляну эту землю и брошу меч Перуна в Великую, чем позволю прикоснуться к нему недостойным и нечистым рукам!

Они, конечно, ни до чего не договорились, но такой цели и не ставилось. Требовалось всего лишь показать Хотобуду, что ничего не изменилось, что старая жрица по-прежнему осталась единственным его соперником и не имеет никакой помощи со стороны.

За эти три дня плесковичи сколотили восемь лестниц, с таким расчетом, чтобы доставали до верхнего края стены. Это тоже подсказал Хедин, который еще в молодости участвовал в набегах на богатые британские монастыри.

Глухой ночью на четвертые сутки Хедин привел своих людей к детинцу. Гудящий над берегом ветер заглушал звуки. Стража, как всегда, несла дозор у ворот. Горели костры, плесковичи, вооруженные копьями и топорами, прохаживались туда-сюда, ежась под порывами влажного холодного ветра. Стараясь не шуметь, варяги приставили к стене лестницы и полезли вверх. Хотобуд расставил дозорных по окружности заборола, но в эту холодную ночь все они прятались от промозглого ветра внизу. На это Хедин и рассчитывал. К тому времени как кто-то учуял подозрительное шевеление на стене, здесь было уже больше полутора десятков варягов.

Под стеной закричали, дозорные Хотобуда побежали на шум, но варяги уже спешили им навстречу с оружием наготове. Часть из них вступила в бой, часть обороняла лестницы, давая возможность подняться остальным. Оба дозорных десятка стянулись к этому месту, бросив даже ворота.

– Пора! – решила Избрана, наблюдавшая от крайних дворов. – Хедин уже наверху. Идите, Перун благословит вас!

Плесковичи побежали к воротам, тоже волоча лестницы. Все Хотобудовы кмети стянулись к месту прорыва варягов, людям Твердяты и Новины никто не мешал подниматься. А обнаружив, что на них напали с двух сторон, кмети заметались: теперь их было слишком мало. Гудел рог, бежало из дружинных изб кое-как одетое подкрепление. Но ворота были уже открыты, все противники Хотобуда оказались в детинце.

В общей суматохе никто не видел, как трое варягов, прячась в тени за углами, побежали к княжескому двору, где устроился воевода Хотобуд.

Внутреннее пространство детинца было густо застроено. Хедин заранее выспросил, где находится княжий двор, и Эйнстейн с двумя товарищами знали, куда им идти. Притаившись за углом, неразличимые в черной тени, они видели, как распахнулись ворота и на тесную внутреннюю площадь выбежал сам Хотобуд с двумя десятками кметей. Все были вооружены, на поверхности шлемов и лезвиях боевых топоров плясали рыжие отблески горящих факелов.

– Скорее, скорее, мары вас возьми! – кричал Хотобуд.

Дождавшись, пока воевода скроется в стороне ворот, варяги проскользнули во двор. Здесь толпилась встревоженная полуодетая челядь. Она даже не сразу заметила, что пришли совсем чужие люди, а не трое воеводских кметей зачем-то вернулись.