Лесная нимфа

– Какой? – автоматически переспросила Вера.

– Ну, одет как пижон. Джинсы, рубашечка. Он всегда одевается не по-деревенски. Следит за своей внешностью.

– Он точно был не в наручниках?

– Когда я подошла с Ленкой, это подруга моя, – пояснила Анисья, – он стоял руки в брюки, но лицо такое… сердитое, а может быть, расстроенное.

– А потом?

– Потом все сели в машины, они на двух машинах приехали, – уточнила девушка, – и поехали по дороге, в сторону Разъезда. Петр поехал на полицейском уазике. А Павел на своей машине впереди ехал. – Анисья пожала плечами.

– Понятно, – протянула скорее для себя, чем для рассказчицы, Вера.

Сердце ее оборвалось. Она лучше других понимала, почему он ехал впереди. Значит все-таки он, а не его брат Петр несколько дней назад проделал этот путь с ношей. Но, несмотря на очевидность событий, она не верила, что Павел мог совершить такое тяжкое преступление. Не похож он на убийцу! Не такой он! Неужели она такая наивная, что совсем не разбирается в людях? Но вопреки всему происходящему, в ее сердце все еще жила надежда.

Из этого состояния ее вывел голос Анисьи:

– Вера, ты что так расстроилась? Ты их совсем не знаешь. Да никто не верит, что они такое могли совершить! – И, как Мария Николаевна во время утреннего разговора, успокаивающе добавила: – Ничего, следствие разберется. – И, слезая с подоконника, добавила: – Узнаю что-нибудь, сообщу.

«Сообщи, сообщи», – мысленно попросила Вера, взглядом проводив соседку, исчезающую за забором.

Значит, убийство и кража никак не связаны. Не всегда вор пойдет на «мокрое дело». Санкции другие. Она так надеялась, что к этому убийству приложил свои грязные руки Молчун, что это он «грохнул» своего подельника, чтобы не делиться.

Приезд следственной группы взбудоражил все село. Наконец-то скуке пришел конец. Рвануло! Да еще как. Гул катился по селу, проникая через закрытые двери и окна. Селяне заволновались! Люди сходились кучками, расходились, чтобы обмозговать это дело с другими. Разговоры велись об убийстве Хмурикова Игната, о братьях Чернышевых, которые, как оказалось, во всем этом были замешаны. Вот тебе и Чернышевы! Кто ж их не знает. Матери взрослых дочерей им в мужья примеривали. А на деле вон как оказалось! Ну, кто бы мог подумать. Вот тебе и завидные женихи. Ни в ком нельзя быть уверенным.

Пока эти два преступления не связывались вместе, потому что кража произошла в соседнем районе и об этом знали немногие. Выплеснув свои эмоции, сельчане через несколько дней успокоились, жизнь вошла в свою привычную колею. Несколько дней Вера не ходила в лес – не хотелось.

Часа в три зашла Анисья и предложила пойти искупаться. Взяв купальники и полотенца, девушки пошли к озеру. Берег был безлюдный. Смельчаков, кроме них, не нашлось. Вера ходила по берегу и с удовольствием, как в детстве, бороздила босыми ногами песок. Он приятно щекотал подошвы, и Вера рассмеялась.

– Смешинка попала? Поделись. – Анисья снимала одежду.

– Щекотно, – продолжая смеяться, пояснила Вера.

– Точно будем купаться? – Анисья осторожно потрогала воду ногой.

Не ответив, Вера стала переодеваться. Купаться она любила. Когда она входила в воду, на нее обрушивалась волна счастья. Почти каждое лето она с родителями ездила на море. Перефразировав сказанное героиней кино Татьяной Дорониной в монологе «Вы любите театр? Как люблю его я…», она, в шутку картинно взмахнув рукой, представала перед родителями: «Вы любите море? Как люблю его я…» Родители подхватывали импровизацию и дружно отвечали: «О, да! Мы любим море!» Такого ответа и ждала маленькая артистка, чтобы завершить свое выступление: «Так вперед! Едемте, едемте к морю».

– Берегись! – прокричала Вера и бросилась в воду, подняв каскад брызг. Вода была бодренькая, обжигала. Привыкнув к прохладной воде, Вера плавала на спине, на груди, брассом, кролем и смеялась. Она проделывала это с таким азартом, что Анисья ею залюбовалась. Вера отплыла на приличное расстояние от берега, когда услышала команду Анисьи: «Назад!». Вот, командор. И ей опять стало весело. Какой сегодня чудесный день. Еще вчера было так беспокойно. А сегодня она проснулась с уверенностью, что теперь это недоразумение с Павлом наконец-то прояснится. Воздух блаженством пропитан. Пузырьки веселья по воде плавают. Ее не покидало чувство радости и подъема.

Поднимая волны и фонтаны брызг, Вера направляла их в сторону Анисьи, которая стояла по колено в воде и не решалась окунуться.

– Окунись в парное молоко! – преувеличенно громко пропела Вера.

– Парное молоко терпеть не могу! И парной эту водичку можно назвать с большой натяжкой. – Анисья с сомнением посмотрела на воду.

– Эх ты, а северянкой гордо называешься. – Вера направила очередную волну в ее сторону.

– Северяне – народ осторожный. Климатические условия, знаешь ли, отпечаток накладывают. Ну, ладно, коль пришли, надо побарахтаться. – Она нырнула и поплыла в сторону Веры.

С этого места хорошо просматривался утес.

– Как красиво, – Вера кивнула в сторону утеса, – ни один художник не останется равнодушным к такому пейзажу.