Лесная обитель

– Да нет, матушка, – поспешно ответила Кейлин. И Дида почти тут же добавила:

– Нет, Святая Мать. Мы просто приветствовали новоприбывшую послушницу.

– Ах, да. Я слышала, что к нам должна приехать Эйлан, – сказала Лианнон, обратив свой взор на юную девушку, которая молча стояла между Кейлин и Дидой. У Эйлан гулко забилось сердце при виде женщины, которую последний раз она созерцала в образе богини у праздничных костров.

– Так, значит, ты и есть Эйлан? – У Лианнон был приятный голос, но не звучный, а как бы истощенный за долгие годы, в течение которых Верховная Жрица служила глашатаем воли Великой Богини. – Ты и впрямь очень похожа на Диду. Наверное, тебе уже надоело слышать это. Однако нам следует придумать, как различать вас. – Она улыбнулась, и у Эйлан вдруг возникло странное ощущение, будто старая женщина нуждается в ее защите.

Девушка испуганно жалась к двери. Лианнон протянула к ней руку.

– Проходи, дитя мое. Твои отец и дедушка тоже здесь. Что же в этом удивительного, думала Эйлан, ведь отец сам привез ее в Лесную обитель. Значит, он живет вместе со жрецами?

Лианнон ласково взяла девушку под руку и повела ее в соседнюю комнату.

– И вы идемте, – мелодичным голосом пригласила она двух жриц. – Нам понадобится ваша помощь.

Комната, куда ввели Эйлан, показалась девушке очень маленькой – очевидно, потому, что в ней было много людей. В центре стояла жаровня, от которой густыми клубами к потолку поднимался дым. На ней жгли травы, и от запаха, окутавшего тесное помещение, у Эйлан закружилась голова. Она подумала, что задохнется в этой наполненной дымом комнате, где собралось столько людей.

Однако через минуту головокружение прошло, глаза привыкли к незнакомой обстановке, и она увидела отца. Почти месяц миновал со дня гибели его жены и дочери. За это время скорбь иссушила лицо Бендейджида. Он выглядел сейчас таким же старым, как и Арданос.

Архидруид стоял у жаровни и что-то бросал в огонь. Взглянув на вошедших женщин, он сказал:

– Вот мы все и собрались. А я опять в растерянности: кто из вас кто?

Эйлан молчала, ожидая, что ему ответит кто-нибудь из старших.

– Нас не так уж трудно различить, отец, – без смущения заговорила Дида. – Эйлан еще не выдали платье жрицы.

– Так, значит, только так я и могу отличить свою дочь от внучки! Что ж, наверное, мне просто мешает дым. Но все же вы слишком похожи друг на друга, меня это смущает, – шутливо заметил старый друид. – Как видишь, Эйлан, ты прибыла сюда в печальный для нас час. Мы должны призвать на наш совет Синрика, и поскольку вы росли вместе, то с твоей помощью это будет легче сделать. Ты готова, Кейлин?

– Как скажет Лианнон, – бесстрастно проговорила Кейлин.

– Я согласна, – ответила Верховная Жрица. – Не знаю, как все сложится, но Синрик должен знать о смерти своей приемной матери и о постигшем наших людей новом несчастье. Римляне – не единственные наши враги…

– Интересно, смог бы ты сказать сейчас такое Маири, отец? – холодно процедила сквозь зубы Дида.

– Успокойся, дитя мое, – ответил Арданос. – Ты можешь думать что угодно, но Мацеллий Север – порядочный человек. Когда я сообщил ему о случившемся, он был так разгневан, будто сожгли его собственный дом.

– Сомневаюсь, – пробормотала Дида себе под нос, так что ее слова расслышали только Кейлин и Эйлан.

Старый друид бросил на нее хмурый взгляд и сказал:

– Кейлин, дитя мое…

Кейлин, посмотрев на Лианнон, подошла к шкафу и взяла небольшую серебряную чашу, простую по форме, но снаружи украшенную гравировкой тонкой работы. Налив в нее из кувшина воду, она поставила чашу на стол. Арданос пододвинул к Кейлин треногий табурет. Жрица села за стол, рядом с ней на резном стуле устроилась Лианнон.

Арданос жестом приказал Кейлин отойти в сторону.

– Подожди, – промолвил он. – Дида, ты – самый близкий Синрику человек. Ты и должна смотреть в воду, чтобы вызвать его образ.

Дида покраснела, и у Эйлан мелькнула мысль, что она все-таки откажется. Дида всегда была смелее и решительнее, чем она. А может, дедушка опять перепутал их? Арданос смотрел на Эйлан, затем перевел взгляд на Диду.

– Вы были помолвлены, – снова заговорил он. – Прошу тебя, дитя мое… – Эйлан никогда прежде не слышала столько нежности в голосе Арданоса. – Ради твоей сестры сделай это, прошу тебя. Ты еще не родилась, когда она усыновила его.

«Он играет на наших чувствах, как на струнах своей арфы», – подумала Эйлан. Однако Дида не могла не откликнуться на нежность, прозвучавшую в голосе отца.

– Как прикажешь, отец, – пробормотала она и села на табурет перед чашей.

– Итак, – начал Арданос, – мы собрались здесь, в этом охраняемом освященном месте, чтобы призвать Синрика, приемного сына Бендейджида. Все вы из ныне живущих близких ему людей должны вызвать в памяти его образ и присоединить зов своих сердец к моим заклинаниям. – Он ударил жезлом о пол, и Эйлан услышала мелодичный звон серебряных колокольчиков.