Лесная свадьба

Перевод М. Мухачева

Прошлым летом мой сосед то ли всерьез, то ли с издевкой почти при каждой встрече подтрунивал надо мной:

— Ходишь ты, ходишь с ружьем, а нет чтобы раз пригласить пососать утиную шейку или заячью лапку.

— Погоди, — отвечал я ему. — Всему свое время. Вот дождемся осени, тогда угощу.

Обещать — обещал, а у самого-то и гончей собаки нет. Правда, была она, но состарилась и подохла. А взамен вырастить и натаскать щенка не успел. Ведь правду говорят в народе: у сапожника и шило-то сломанное, у кузнеца — топор тупой. А охотник без собаки — разве охотник?

Хорошо, если подстрелишь крякву или чирка на воде. Как-нибудь сам достанешь. А косоглазого без собаки не поймаешь — ноги у него длинные, хвост короткий. Лишь иногда удается подстрелить его на лежке под елочкой пли когда он неожиданно выскочит из-под самых ног. Но так бывает редко. Ждать такого случая — все равно, что найти в стоге сена затерявшуюся иголку.

Незаметно пролетело лето, наступила осень. Охотники, кто накануне выходного, вечером, кто в выходной, утром, со своими лопоухими пегашками или громадными, как рыжий теленок, костромичами, спешат в лес. При виде их сердце у меня начинает тревожно екать. Только и думаю, к кому бы пристроиться хоть на один день охоты, чтобы отвести душу.

Из-за того, что нет своей собаки, не радует и предстоящий выходной. Даже не хочется смотреть на ружье и охотничьи доспехи.

Узнав о моей тревоге, тот же сосед посоветовал познакомиться с его односельчанином-охотником.

— На такой-то улице, в такой-то квартире, — сказал он, — проживает наш деревенский мариец Шырчык Микале (точнее — Михаил Александрович). Работает он на заводе. Ни одного выходного не пропускает: льет ли дождь, снег ли валит — всегда пропадает в лесу. И каждый раз возвращается с добычей. Сказать по правде, когда он уходит в лес — никто не видит. Наверное, он, как и его отец, проживший всю жизнь в деревне, опасается, чтобы завистники не сглазили. Уходит он еще затемно. Зато, возвращаясь домой, не спешит скрыться, долго вертится у крыльца, стараясь показать, мол, видите, с какой добычей я вернулся.

И точно: на спине у него висит рюкзак, а из него через завязку торчат заячьи лапки. Такие белые, пушистые! Впрочем, как бы то ни было, я не помню, чтобы он меня, своего земляка, когда-либо позвал на деликатес. Не слыхал, чтобы он угостил зайчатиной и кого-нибудь из близких соседей. И все-таки ты постарайся встретиться и познакомиться с ним. Может быть, не откажется он взять тебя в лес…

Знакомиться с Михаилом Александровичем через соседа я счел неудобным, постеснялся: как бы между односельчанами не пробежала черная кошка. Чего доброго, подумает Шырчык Микале: «Не было печали, а вот всучил же мне друг кривую палку…»

Думал-думал и придумал другой способ для знакомства с ним. Собрался на охоту в выходной день еще до рассвета и стал за углом дома Шырчыка Микале, чтобы тайком пристроиться к нему.

Стою и жду, когда он появится. Медленно тянется время, ведь хуже того нет, чем ждать да догонять. Но я терпеливо поджидаю. Подбежала ко мне дважды какая-то собачонка, покружилась, обнюхала и убежала прочь.

Осенняя ночь есть осенняя. Начало знобить. Зубы застучали, словно тяпка при рубке капусты. Даже и «Камаринскую» оттопал. А потом осенила мысль: «Может быть, Шырчык Микале с вечера ушел в лес или, чего проще, в тепленькой постели храпака дает?..»

И как раз в это время тихонько скрипнула дверь. Показался человек с ружьем. Он дважды негромко свистнул. Тотчас же к нему подбежала собака, и они повернули на сонную, но освещаемую множеством электрических лампочек улицу.

Я понял: это — Шырчык Микале. Теперь надо, не теряя его из виду, плестись незаметно до поры до времени за ним. И я, отстав немного, зашагал следом.

Из города мы вышли в поле, где было совсем темно. Боясь потерять Шырчыка Микале, я сократил расстояние и так крался вплоть до опушки леса. Только тогда он увидел меня.

— Доброе утро! — вежливо поздоровался я и назвал себя. Он — тоже.

— И вы тоже на охоту собрались? — как бы невзначай спросил я его. Он не ответил, словно не расслышал.

— Идемте, а то дорога длинная, — он тронулся с места.

Теперь мы пошли рядом. Собака его то вперед забегает, то отстает от нас. Молчание казалось мне неловким, поэтому я начал разговор про собаку.

— На какую дичь идет?

— Она охотнее смотрит только на то, что на столе, — как-то загадочно и кратко ответил Михаил Александрович. — Собака не моя… Ничья она, а живет на нашем дворе, ее ребятишки кормят. А чтобы не было скучно одному, вместо товарища беру ее… А что, у вас тоже охотничьей собаки нет? — поинтересовался он.

— Я просто прогуляться вышел… Надоело все время дома сидеть, — отвечаю ему.

Некоторое время мы молчали. Я начал беспокоиться: «Может, он не хочет идти со мной?»

— Далеко ли вы путь держите? — осторожно выпытываю у него.

— Каждый раз я забираюсь в разные (места. Сегодня хочу побывать в Мушаранах. Сказывают, леса там особенно крупные… А вы не хотите, что ли, пойти со мной? — спросил он как бы с тревогой в голосе.