Лесная тропа

— Вот и прекрасно, вот и прекрасно! Стало быть, сегодня вы увидите в церкви вашего соседа. Превосходнейший, заметьте, человек, не из этих зазнаек, хоть и говорят, что он богат и знатного рода. Благословенного вам утра, господин доктор!

С этими словами священник поклонился мне и, поникнув седой головой, побрел по красивой лужайке, что против церкви, к небольшой дверце, ведущей в ризницу.

Я почтительно поблагодарил его и еще немного задержался, чтобы поглядеть на выезд полковника. Крепкая коляска была запряжена парою гнедых лошадок, не сказать чтобы молодых, но хорошо ухоженных и вполне еще справных. Кучер сказал мне, что, как только выпряжет лошадей, тоже отправится в церковь, как это делает мой Томас. Лошадей здесь ставят в чистую, сухую конюшню трактирщика. Что же до многочисленных повозок приезжих крестьян, то их не распрягают, а так и оставляют на улице, лошадей привязывают к надолбам, а приглядывают за ними люди того же трактирщика.

В церкви увидел я полковника. Я сразу же отличил его от других прихожан. Они с дочерью сидели на поперечной скамье в алтаре, мое же место было в среднем ряду, среди жителей Откоса. Полковник был в черном бархатном сюртуке, на который ниспадала аккуратно подстриженная седая борода, мягко отливающая серебром. Я с удовольствием остановился взглядом на его белоснежных волосах: он носил их длиннее обычного, гладко зачесанными назад, к затылку. Из-под волос глядело изборожденное тонкими морщинками лицо с седыми ресницами. Дочь тоже в бархате, но только темно-зеленом. Ее каштановые волосы были разделены прямым пробором. Я терпеть не могу нынешних пудреных париков, и мне очень понравился незатейливый наряд достойной пары.

Выйдя из церкви и сев в повозку, я оглянулся и увидел, что полковник с дочерью в некотором отдалении следуют за нами. Томас гордится ездовыми качествами каурого и, видимо, зная, что позади бегут гнедые, не позволил им нас обогнать. Там, где дорога уходит вниз, в Долину по-над Пирлингом, соседи мои свернули к Дубкам, где строится их дом. Гнедые бежали резво и не сбиваясь с рыси, за ними по проселку клубилась пыль.

Так уж сложилось, что место, где стоит мой дом, называется Откосом, или еще — Малым Откосом. Так было еще во времена, когда отец поселился в своей хижине, и даже когда я отправлялся в Прагу; но с тех пор, как домов у нас прибавилось и каждому был дан свой номер, нас стали называть Долиной по-над Пирлингом. Название, очевидно, объясняется тем, что, хоть мы и живем в долине, однако намного выше Пирлинга, к которому стекают наши воды. Я так и не привык к чему-то одному, и говорю и пишу, как придется: когда Откос, а когда Долина по-над Пирлингом.

Поскольку число моих больных все убывало, как если бы весна решила возместить людям все то, что натворила зима, вернее, конец зимы, принесший много заболеваний, хотя почти без смертных исходов, то у меня освободилось время не только наблюдать за работами в моем доме, но и побродить по окрестностям, к чему я особенно расположен; в свободные часы я охотно шатаюсь по лесам, разыскиваю редкие растения и отношу домой, или сижу под деревом и читаю, либо записываю что-нибудь на листке бумаги, либо даже просто гляжу на долину и на купающиеся в синеве лесные хребты, из лона которых порой вьется тоненький светлый ласковый дымок. Однажды забрел я в любимые свои Дубки, чтобы понаблюдать тамошние строительные работы. Когда я стоял в стороне, на лужайке, ко мне по дощатым кладкам подошел полковник и, приподняв берет, приветствовал меня словами:

— Вы, очевидно, тот молодой врач, о котором здесь рассказывают так много хорошего?

— Это верно, что я здешний врач, — ответствовал я, — и так же верно, что я молод; но, если обо мне хорошо отзываются, то лишь оттого, что забывают воздать должное тому, в ком источник всех благ; я же только применяю на деле то, чему меня учили. И если заслуживаю какой-то благодарности, то разве лишь потому, что стараюсь делать людям добро помимо моих прямых обязанностей.

— Уж раз вы застали меня здесь, за начатым мною творением, — продолжал полковник, — дозвольте обратиться к вам с просьбою. Я собираюсь провести остаток жизни в вашем самобытном краю. А потому желательно мне завести близкое знакомство и дружбу с теми соседями, коих доведется мне узнать поближе и о коих я наслышан с самой лучшей стороны. Дозвольте же мне на этих днях посетить вас в вашем доме, как оно и подобает новоприбывшему и неизвестному здесь человеку, и пусть этот визит послужит началом нашего добрососедства. Дочь мою прошу в этом случае извинить, ибо, поскольку вы не женаты, мне не подобает приводить ее в ваш дом. Скажите же, когда я меньше всего рискну вам помешать?

— Почту ваше посещение за большую честь, — отвечал я. — А раз вы так любезны, что спрашиваете, когда это мне удобнее, то приходите лучше пополудни, часов так от двух до четырех; с утра вы меня не застанете, я спешу туда, где меня ждут.