Лесная ведьма

– Белый приворот – безгрешный. Он не принуждает и на заставляет никого полюбить кого-либо. Он лишь вызывает чувства и дает некий толчок на создание любовных отношений. Белый приворот имеет такую силу, что способен даже ненависть обратить в любовь! – гордо произнес ворон, поправив очки на клюве. – В Белую ворожбу входят: присушка, отсушка, рассорка, присорка, егильет… Ничего смешного! Это очень серьезно!

– Прости! – проговорила Маша, закрыв от смеха лицо руками. – Видимо, я еще слишком маленькая, чтобы слышать такие серьезные слова.

– Почему у меня такое желание, надеть тебе самовар на голову? Как ты думаешь? – каркнул ворон.

– Ума не приложу, – давилась от смеха Маша, вытирая слезы под глазами.

– Да у тебя ума… прикладывать нечего! – проворчал ворон.

– Абрахас, ну ладно тебе! – ответила девочка, желая сгладить ссору. – Продолжай…

– Спасибо, – ответил раздраженно ворон и продолжил. – Привороты также бывают и однополыми.

– Это как? Мальчик с мальчиком и девочка с девочкой?

– Верно.

– А у тебя в книге есть такой приворот, чтобы я всеми была любима? – спросила мечтательно Маша.

– Не многовато ли? – смешливо спросил ворон.

– В самый раз!

Ворон никогда не листал книгу и Маша это заметила. Откроет ее, но не смотрит в нее. Он и сейчас начал произносить заклинание, словно по памяти. Неужели он всю ее знает наизусть?

– «Господь Иисус! Как люди ждут, как весны дожидаются, как красну солнышку все умиляются, так бы и мне, рабе божьей, все радовались мужики, юнцы и старики. Глядели, любовались, за мною увивались старые старички, зрелые мужички, безусые юнцы. О своей чести бы забывали, но меня с честью принимали, слово мне давали, при мне на колени бы вставали, перед каждым шагом моим пол собою вытирали, после меня следы мои целовали, ума от меня лишались, кошельки свои доставали, мне деньги бы отдавали. Лезли ко мне миловаться, мечту держали поцеловаться. Всем словам – ключи. Всем делам – замки. Как сказала, так и будет. Аминь».

– Какой-то «алений хоровод», – ответила на заговор Маша. Но увидев полный злости взгляд ворона, поспешила объяснить. – Так называются мужчины, которые служат женщинам и готовы выполнять все ее капризы.

– Это плохо?

– Сегодня быть таким – позорнее некуда, – ответила девочка. – Ухаживания за женщиной теперь называются «аленизмом». У нас когда на литре училка говорила о благородстве влюбленного героя из «Ночи перед Рождеством» Гоголя, то мальчики орали: «Фу, Олень! Омежка!»

– Таково время, – согласился ворон. – Но ты сама просила прочесть тебе такой заговор. К тому же женщинам будет скучно жить без мужской наивности и глупости.

– Наверно, – пожала плечами Маша.

Вечером Абрахас решил навестить своего друга Кракса. Он был такой же изгнанник из Великой Бездны и жил неподалеку от избушки на мощном дубе. Любимый облик, который этот бес принимал, был облик лесного кота. Оба отделились от Великой Бездны сами. Кракс хотел просто беззаботно существовать, а Абрахас – основать свой мир, в том числе и загробный и в нем править. Сатана посмеялся над обоими, но обоих отпустил. Не скрывал Князь Тьмы и своего интереса, что с обоими будет дальше. Потом отошел и я, Аль-Борак, который и рассказывает вам, смертным, эту историю. Для написания этой истории я сделал одержимым одного бездарного писаку. Бедняга. Но о своих причинах, по которым я покинул Великую Бездну, пока промолчу. Я не планировал представляться, но все же так проще рассказывать историю, произошедшую с нами, если вы будете знать обо мне. К тому же времена таковы, что Великая Бездна сама открывается смертным.

Шли века, а идея Абрахаса так и не была реализована. Вроде бы надо вернуться, но гордость Абраксасу не позволяла. На смех подымут демоны. Оба они блуждали по миру и единственное, чем развлекались, так это «баранами». Так среди бесов называются люди, на которых бесы катаются, потешают себя. Сюда входят самые жестокие шутки. Иногда оба могли прикинутся людьми, найдут какого-нибудь, что не богу, ни Дьяволу не нужен, и давай водить его за нос, подталкивать на глупости или даже склонять к преступлению. Чаще всего это пьяницы. Как-то они прикинулись двумя красивыми мужчинами, которых встретил, вышедший из бара пьяный мужчина. Обоих мужчин звали Юрий (Кракс) и Роман (Абрахас). Они пригласили мужчину к себе, где забавлялись с ним, как с женщиной. Утром «баран» очнулся в заброшенной полусгоревшей лачуге, раздетым, среди мусора, во рту и в заднем месте клочки заплесневевшего синтепона. Рядом с собой два чучела с огорода, набитые этим самым синтепоном. Чертовщина так испугала выпивоху, что он, крестясь, схватив грязные штаны и куртку, выскочил из лачуги. Вокруг брошенная деревня. После двух часов пути, он у прохожих узнал, что находится в другом городе. Остался жив, но зарекся никогда не пить и с мужчинами не блудить.

Я как-то с ними «катался на баранах», но всегда мне почему-то приходиться быть то конем, то автомобилем, а они, оба – всегда два красавца, на мне разъезжавшие. Такие роли мне надоели.