Лесная ведунья 2

«Савран, тут дело такое — Ульяна твоя да дети были отравлены, а я их спасала двумя силами — ведьмовской да силой лесной ведуньи. От того они по грани сейчас ходить могут, и то видят, что обычному человеку недоступно. В лесу моём вам вреда никто не причинит, но коли дети твои, да жена, с нечистью сдружаться, сложно вам опосля будет, Савран. Нечисть это тебе не людское общество. Тут прямо всё, открыто, подлости да злобы меньше. От того как вернетесь к людям, тяжело вам будет. Привыкать тяжело.»

Помолчал Савран, подумал, на сына своего не по годам взрослого поглядел, да и спросил:

— А коли остаться захочу, хозяйка лесная?

Вздохнула я, да вздох мой он не услышал, и написала правду:

«Это Заповедный лес, Савран, в нём всех привечают, никого не держат, никого не гонят. И безопасно тут, а ты, страхом отравленный, безопасность ценишь, да только… Дети у тебя, Савран. Дети вырастут, да пару себе искать будут, таков природы закон. Думаешь, найдут? Это Заповедный лес, Савран, здесь нечисти раздолье.»

— Да вижу я, — признался купец.

— Как в сказке живём! Волшебственно! Хорошо! — воскликнул вдруг мальчишка его. — А друзей у меня уж много! Не гони, хозяйка лесная.

Да как же я вас выгоню?!

«То твоё решение должно быть, Савран», — написала ему. — «Ты семьи глава, тебе и решение принимать. Я гнать не стану. Коли дом нужен больше — лешего пришлю, он с древесиной подмогёт. Мужиков могу прислать — мастеровых, хороших, да ты их видел. Для лошадей выпас есть. Зимы в лесу моём нет. Да всё же об одном прошу — о детях подумай. Хорошо подумай, Савран.»

Подумал Савран, крепко подумал, да и вдруг сказал:

— Об одном должен сказать тебе, хозяюшка, счёту деньгам ты не ведаешь.

Тут уж даже протестовать не стала.

— Остаёмся мы! — решил Савран.

И просиял улыбкой счастливой малец его.

— Только на таких условиях — отчёт писать буду, по всем закупкам, и мужикам платить сам буду, переплачиваешь ты, хозяюшка, сильно переплачиваешь. По рукам?

Рассмеялась я, хорошо смех мой не слышен был, да и написала:

«По рукам, Савран, домового с золотом пришлю.»

И вручив ему список, поторопилась дальше. Дел-то ещё было невпроворот.

* * *

Проснулась я к полудню.

Потянулась телом всем, да и замерла.

Не одна я спала. Не одна вовсе!

Прямо рядом, совсем близехонько, на покрывале-то своём, но меня одной рукой к себе прижимая, спал аспид!

И страшен же он был!

Лицо чёрное, матовое, чешуёй мелкой, такой что и не разглядеть, покрыто. Плечи широкие. Рука, что меня поперёк живота в плен захватила, могучая. И сам он… страшный, здоровенный и… к непотребствам склонность питающий! С трудом сдержалась от пощёчины справедливой! С большим трудом! Да и от скандала правомочного!

Только вот…

Спал аспид. Совсем спал. Ночью-то умаялся, та ещё ночь была. А воевал-то как, воевал правильно. И с болотниками да болотницами это он хорошо придумал. И двух лесных ведуний виртуозно как захватил. И… и не стала я его будить. Пусть спит. Намаялся.

Повернулась на бок, разглядывая чудище-чудовищное диво-дивное.

Надо же — аспид.

Натуральный.

Чёрный-пречёрный. Угольно-матовый. Смотришь вот так — и глазам своим не веришь. Цельный живой аспид…

Только вот чем больше смотрю на него, тем больше… напоминает кого-то. Так-то глазу зацепиться не за что, матово-угольная чешуя все черты лица сглаживает, тьмой укрывает, а всё равно похож он, на кого-то точно похож… но всё никак не могу понять на кого.

И тут аспид глаза открыл.

На меня посмотрел недоумённо, потом на руку свою, что меня поперёк живота обхватила, на деревья, снова на меня.

Руку быстро убрал, сел, лицо растёр, пытаясь пробудиться, да и сказал повинно:

— Прощения прошу. Я… вроде подальше лёг.