Лесная ведунья 2

— Ну как, — начала я слова подбирать. — Ведьмы бывают разные… очень разные. Делятся они на три основные категории. Первые — это прирождённые. Таких большинство, они годятся слово злое сказать али доброе, заговорами лечить могут, травы лечебные чуют, судьбу увидать способны. И с ними не ясно — пробудится сила в них али нет, в основном не пробуждается, и живут себе всю жизнь как и все, как люди. Вторая категория — природные ведьмы. К этим сила приходит, как из детского возраста выйдут. Такие силу получают от земли-природы, от того и зовутся так — природные. А вот третьи это категория особая — ведьмы в силу вошедшие. Настоящие сильные ведьмы. Такие на многое способны, ведь не только свою магию имеют, а и того кого на алтарь возложили получают. Вот третьи-то, они и видят — кто какая ведьма.

Выслушал мои объяснения путанные архимаг, да и спросил вкрадчиво:

— А ты, стало быть…

— Прирождённая, но в силу вошедшая. От того в третьей категории я, от того и вижу — кто ведьма, кто нет. Над кем несправедливость повисла грозовой тучею, кто светел как солнышко, а кому злоба и тщеславие глаза застилают.

И тут вдруг охранябушка возьми да и скажи:

— Я бы хотел, чтобы ты была только прирожденная и прожила свою жизнь счастливо, как и все хорошие люди.

И скользнули слёзы по щекам непрошенные. Вытерла поспешно. Я бы тоже этого хотела. Такого бы я хотела, всем сердцем. Всем моим сердцем! Но позади меня четыре могилки цветами распускаются по утру.

— Пустое то, — сказала негромко. — А Велимиру задержи, сделай милость, не то бед натворит — мало не покажется.

Вздохнул Агнехран и тихо сказал:

— Да я всё для тебя сделаю, Веся. Абсолютно всё.

Замерла я, на охранябушку гляжу потрясённо, слов нет.

Да тут кто-то взял яблочко наливное, да и забрал его, связь между мной и магом разрывая.

И погасло блюдце, чуть не кинулась трясти его, чтобы обратно всё возвернуло, но помрачнела под суровым взглядом лешего.

— Веся, — протянул друг сердешный. — А дальше-то что?

Вздохнула я, взгляд подняла на лешего. Знали мы, что дальше будет. Оба знали.

Ничего не будет. Ничего…

И всё же лешему я призналась:

— Не хватает мне его. Хочется в окно выглянуть, а там охранябушка мастерит чегось.

— Угу, избёнку твою разбирает по брёвнышкам, крыши над головой тебя лишая.

— Только на три четверти разобрал! — вскинулась тут же, справедливость отстаивая. — Это не считается! Четвёртая-то часть осталась!

— Ага, одарил нас архимаг милостью великой, четвёртую стену снести не успел, низкий ему за то поклон! — злой сегодня был леший.

Вусмерть злой. И вот от чего, спрашивается?!

— Веся, не люблю я магов. Этого особливо.

И стоит, смотрит пасмурно.

Я на него мрачно.

Он на меня хмуро.

И тут не сдержалась я да и высказала:

— Ведаю, что он маг! Ведаю, что чуть Гиблый яр не сгубил! Ведаю, что недруг он нам! Я всё ведаю, Лешинька, всё знаю, да только… не хватает мне его. Чтобы суп сварил, да не по просьбе-приказу, а от сердца чистого. Чтобы одеялом прикрыл, ибо понимает по-человечески — хоть и ведунья лесная, а неуютно мне на сырой земле, холодно. Чтобы… просто чтобы он был… Просто где-то рядом.

И тут дверь открылась и увидели мы аспида.

И что последние слова мои слышал, то ясно было как утро ясное, потому как не скрипнула лестница, покуда поднимался по ней, значит за дверью стоял. Вот только вопрос — сколько он там стоял? И неужто всё услышать успел?

— Вернулся? — вопросил леший от чего-то недружелюбно.

Промолчал аспид задумчиво. Ничего говорить не стал лешему, а вот мне сказал:

— Водяной мне надобен. Самому позвать али подсобишь с вызовом?

Переглянулись мы с лешим. Поднялась я, клюку свою захватила да и отправилась к водяному. А то, что аспид шёл позади меня, это я не просто знала — это я чувствовала. Взгляд у него какой-то был — всей спиной чувствуемый.

* * *

К водяному шла неспешно. Поначалу на берег Заводи вышла, перекинулась словом с русалкой подоспевшей, и оттуда уже открыла тропу заповедную к болотам, где по словам русалки, и находился Водя.

И вот иду, стало быть, никого себе не трогаю, а позади раздаётся:

— Скажи, ведунья лесная, отчего на тропе той, поглядела на меня странно так?

Интересный вопрос. Я даже оглянулась, словно надеялась что может птица какая спросила, али олень, или может даже волк. Понадеялась на чудо, но увы, пришлось принять суровую реальность — спрашивал аспид. Аспиду и ответила:

— А ты когось ещё поцелуй-то насильственно, я и не так смотреть начну.

Хмыкнул насмешливо, да и спросил:

— А если и поцелую, что тогда?

«Охранябушке тебя сдам!» — подумала мстительно.

— По обстоятельствам, — ответила, шагая неспешно. — Могу магией обидеть, а могу и клюкой промеж глаз. И знаешь, аспидушка, клюкой-то оно, думаю, понадёжнее будет.

Рассмеялся аспид, ничего больше говорить не стал.

А вот меня любопытство взяло.

— Скажи, коли не трудно, аспид, а не встречались ли мы с тобой раньше?

И вот вроде иду легко и свободно, а сама напряглась. И боязно, и любопытственно, и точно знаешь — соврёт ведь сейчас.

Но аспид оказался не таков.