Лесной князь

Опешив, Маруна увидела, что молодой человек хоть и тяжело, но все же преодолевает ее уничтожающий луч. И ему не просто ничего не делается, а он еще способен противостоять ему. Взор Ивана горел неистовым зеленым огнем, подавляя волю Маруны и не давая ей увеличить силу луча. Молодой человек сделал еще два шага к старухе и его руки потянулись к ее горлу. Маруна поняла, что энергетика мальчишки слишком сильна, и она не может совладать с ним. Да он наверняка не понимал, что обладает сильными энергетическими способностями. И она осознала, что если бы он захотел, то мог бы стать сильным колдуном или ведуном. Гораздо более сильным, нежели она. Ведь теперь неосознанно в своей ярости, Иван раскрыл всю свою потаенную энергию. И теперь не только не потерял сознания от ее убийственного луча, а смог преодолеть его и добраться до нее. Молодой человек схватил одной рукой Маруну за ветхое платье на груди и процедил:

— Ты лучше скажи бабка, где она… я ведь не отступлюсь…

Маруна ощутила, что его испепеляющий взор бьет ее, прямо в сгусток ее энергии, который находился на ее лбу. Старуха ощутила, что задыхается от мощи его взора. Не в силах сопротивляться Маруна опустила руки вниз, убрав поток убивающей энергии, и обессилено прошептала:

— Отпусти… все скажу…

Молодой человек тут же отпустил ее платье, и чуть отодвинулся от нее и угрожающе выдохнул над ней:

— Говори, ведьма…

Чуть отдышавшись и ощутив, что его взгляд стал немного мягче и уже не угнетал ее старуха, сверкая на молодого человека недовольными темно-зелеными глазами, тихо произнесла:

— В столицу подалась она. Мой зятек Михайло отвез ее на своей телеге вчера после полудня, пока ты в лесу ее искал.

— И куда в столице?

— Сказал что на Малую Мещанскую улицу, к Нелидовым.

— Значит, как и хотела, к тетке своей, — вымолвил Иван глухо, отвернувшись от старухи.

Он схватился за виски, словно у него раскалывалась голова, и отошел в сторону. Тяжело бухнувшись на лавку, Иван сгорбил плечи и тяжко вздохнул. Маруна медленно приблизилась к молодому человеку и вдруг заметила, что неподалеку лежат гранатовые четки. Ведунья проворно взяла драгоценную вещицу в руки и провела по ней пальцами, считывая с камней нужные сведения. Уже через миг, удивленно опешив, Маруна поняла, что совершила страшную ошибку. Старуха мрачно нахмурилась и тяжко вздохнула, напряженно размышляя о том, как ей все исправить. В следующий миг ведунья медленно обратила взор на молодого человека, который так и сидел, уперев голову в руки, стоящие на коленях, и застыл словно изваяние. Понимая, что только он мог исправить ситуацию, старуха тихо спросила:

— За ней в столицу поедешь?

— Нет, — произнес Иван глухо, так и не поднимая головы. — Не хочет быть со мной, ну и шут с ней… не поеду я никуда…

— А сам-то без нее сможешь? — осторожно спросила старуха. Молодой человек поднял на нее лицо, и Маруна увидела в его глазах боль.

— Смогу, — выпалил он мрачно.

— Ну, ну, попробуй. Только не жить тебе без нее… тоска съест…

— Жил до того, и без нее проживу. Все равно она всю душу мою истерзала. Не могу больше… ведь знаю что не люб ей… видимо не судьба…

Он встал и медленно направился к выходу.

— Погодь сынок! — окликнула его старуха. — Вот четки то ее возьми с собой, передай ей.

Остановившись, Иван чуть обернул к ведьме лицо.

— Я же сказал, что не поеду за ней, — недовольно буркнул он.

— И все же возьми четки, вдруг передумаешь, — Маруна засеменила к нему и сунула в его широкую ладонь черные камни и, смотря прямо в его лицо, добавила. — Чувствую, что уж больно сильно любишь ты ее. А вдруг у Вас то и сладится все. Материнское то благословление сильно очень, оно может и судьбу Вашу свершит. Я ведь только сейчас поняла, что неверно разгадала то я напутствие матери то ее. Надобно было раскрыть ей тайну то твою, да удержать ее до тебя. Так велела душа матери то ее. А я то разлучила Вас глупая. Так за то и наказана, хвораю я сильно уже второй день. Ты отдай девице то четки эти, чтобы ее мать то покойная не гневалась на меня, да болезнь то от меня отвела…

— Пойду я бабушка, простите, если погорячился, — заметил Иван тихо, беря из старческой руки переливающиеся камни.

Скрипучая телега остановилась у невысокого деревянного забора.

— Дочка приехали. Далее не поеду, там телегу не развернуть, — проскрипел грубый голос Михайло. Катюша, которая чуть прилегла в телеге, встрепенулась. Она села. Слева был виден невысокий берег речки, а справа пыльная прямая дорога, с двухэтажными деревянными домами и небольшими полисадниками.

— Конечно Михайло Ильич, отсюда я сама дойду, спасибо, — ответила приветливо Катюша.