Лесной князь

– Вы не имеете права удерживать меня здесь! – возмутилась в сердцах Катюша, нервно смотря в его широкую спину, и ощущая, что от негодования у нее дико стучит сердце. – Иначе я … я, – она замялась, подбирая в своей головке слова, и нервно кусая губы, понимая, что не может даже заставить его сделать, как ей надобно. Ибо теперь, беспомощная, с больными ногами, она полностью была в его власти, и он видимо решил бессовестно воспользоваться этим ее немощным положением. Иван резко обернулся к ней и в три прыжка вновь приблизился к девушке и угрожающе склонился над ней.

– И что же Вы сделаете, Катерина Васильевна? Закричите? Заплачете? Что еще? – с вызовом и какой-то издевкой прохрипел он ей прямо в лицо.

Катюша уже намеревалась достойно ответить этому наглецу, но видя нескрываемую угрозу и жесткость в его темно-зеленых опасных глазах, уже через миг замерла, все же не решившись более спорить с ним.

– С Вами совсем невозможно говорить, Иван Алексеевич, – обиженно пролепетала она.

– А Вы и не говорите, – задиристо заметил он. – Когда Вы молчите, Вы мне больше нравитесь…

Катюша замолчав, поджала губки и опустила взор в свою тарелку. На ее глазах навернулись слезы. Иван, окинув темноволосую головку девушки предостерегающим взором, отошел от нее и принялся снимать со стены свое оружие, видимо, как и обычно, по вечерам, намереваясь почистить его. Катя кидала на него нервные быстрые взоры и хмурилась. Она понимала, что более не может оставаться здесь. Ибо ее до крайности смущали и нервировали темные пристальные взоры Ивана и его постоянные якобы нечаянные дерзкие прикосновения, когда он носил ее в баньку, или растирал ей ноги. Какое-то внутреннее чувство подсказывало девушке, что она нравится Ивану как девица. И оттого он, видимо преследуя свои темные желания, не хотел отпускать ее из своего лесного жилища. Но Катюша всей душой жаждала выбраться из этой глухой чащи леса и избавиться от власти этого мрачного, сурового отшельника.

Через некоторое время она, не выдержав напряжения, устремила на него отчаянный взор.

– Не пойму я Вас, – заметила она нервно. – Вы что же предлагаете мне навечно остаться здесь?

– Отчего же? – глухо ответил Иван, вновь обернув к ней лицо. – Выздоравливайте скорее, чтобы ножки Ваши сами ходить могли. Да идите на все четыре стороны. А сам я Вас никуда не понесу! Ибо не под силу это мне…

Глава IV. Беркут

– Итак, по рукам, – согласился довольно маленький скорняк, и добродушно улыбнулся высокому отшельнику. – В течение трех следующих месяцев, Вы должны будете, привозить мне четыре лисьи шкурки в месяц. С учетом, этих пяти шкур. Уже к апрелю мы будем в расчете

– Договорились, – кивнул Иван. – Когда я смогу забрать шубку?

– Да хоть сейчас. Уже как неделю я сшил ее на нужный размер, как Вы и заказывали.

Тридцать первого декабря весь день шел снег. Катюша печальная, скучающая сидела у окна. Обед уже был почти готов, и она отстраненно смотрела сквозь натянутый на окне бычий пузырь на улицу. Холодный зимний свет едва проникал внутрь избы. Лавка, на которую ее пару часов назад посадил Иван, находилась около печки и Катюша ждала, когда закипит суп. Перед своим уходом все необходимые продукты и приправы Иван поставил на небольшой стол, для того чтобы девушке было удобнее. Катюша теперь была в избушке одна, ибо еще с утра Иван ушел по делам в ближайшую деревню.

Сегодня кончались святки. Праздничные таинственные дни, которые Катюша любила еще с детства. Она помнила, как в зеленой гостиной в родительском доме на святки собирались многочисленные гости, и устраивались званые вечера с плясками и гаданиями. В усадебном доме Пашковых две недели подряд пахло свежими аппетитными пирогами и засахаренными фруктами. Катя вспоминала, как еще девочкой она сестрой и братом убегала играть на заснеженный двор, чтобы покататься с большой ледяной горы, которую по велению ее батюшки дворовые заливали каждую зиму для господских детей.

Катя не заметила, как из ее глаз полились тихие слезы, а ее сердце забилось частыми глухими ударами. Как давно это было. И тогда она даже подумать не могла, что ее любимые родные люди будут зверски убиты разбойниками. Она еще сама до конца не понимала, как осталась жива. И почти не верила, что все события, которые происходили с ней сейчас, были реальностью, а не плодом ее больного воображения.

Более месяца она обитала в жилище Ивана. И все это время ее ноги так и не выздоровели. Ступней и низа ног она не чувствовала. Ни растирания, ни снадобье знахарки не помогло. И Катя с каждым днем, все более и более отчаивалась, думая, что уже никогда она не вернется к своей прежней спокойной, полной достатка и неги жизни.