Лесной маг

Я дважды прочитал на удивление официальное письмо. Очевидно, писарь решил придать словам старого солдата более изящный вид, чем предпочел бы он сам. Его сожаления по поводу моей болезни и пожелания быстрого выздоровления звучали совсем не похоже на него. Только в самом конце, несмотря на правильность фраз, я прочел наставления, которые мог бы дать мне старый друг:

«Даже полностью восстановившись после этой ужасной болезни, ты, я боюсь, заметишь, что изменился. Я видел собственными глазами, и нередко, что может сотворить чума со здоровьем юноши. Тело, которое ты так старательно, годами совершенствовал под моим руководством, может ослабнуть и служить тебе куда хуже, чем в прошлом. Однако я должен напомнить тебе, что именно душа военного человека делает его тем, кто он есть, и я верю, что твоя душа останется верна призванию, уготованному тебе добрым богом».

Я глянул на число, стоящее на конверте, и увидел, что письмо добиралось до меня довольно долго. Возможно, Дюрил держал его у себя несколько дней, пытаясь решить, посылать или нет. Или писарь отложил его в сторону и забыл вовремя отправить, любом случае скоро я увижу сержанта Дюрила. Я улыбнулся, тронутый тем, что он потратил время и деньги, чтобы сообщить мне это. Я аккуратно сложил письмо и убрал на полку с книгами.

Затем я снова взял куртку и достал из сундучка, стоящего возле кровати, все необходимое для шитья, решив сперва заняться пуговицей, а уж потом уроками. Пока я искал место, от которого она отскочила, я обнаружил, что все пуговицы болтаются, а две так и вовсе вот-вот оторвутся.

Я, хмурясь, срезал пуговицы с рубашки и куртки. Я был уверен, что набранный мной лишний вес уйдет через пару месяцев, когда я вырасту. Но пока мне следовало позаботиться о том, чтобы пройти утреннюю поверку. Пришивая пуговицы, я чуть сдвинул их, чтобы потом дышать посвободнее. Когда я снова надел рубашку и куртку, я решил, что стало значительно удобнее, хотя в плечах все равно немного тянуло. Ну, тут я ничего поделать не мог, на такую сложную переделку моего мастерства явно не хватило бы. Я нахмурился: мне совсем не хотелось быть на свадьбе брата в одежде не по размеру. Карсина, моя невеста, тоже там будет, и она очень просила меня надеть форму. Ее платье будет такого же зеленого цвета. Я улыбнулся: сколько внимания уделяют девушки подобным глупостям. Ну, без сомнения, моя мать сможет переделать форму как надо, если, конечно, я не похудею по дороге домой, на что я очень рассчитывал.

Поколебавшись немного, я срезал пуговицы на брюках и тоже перешил их так, чтобы стало свободнее. Чувствуя себя значительно лучше, я взял учебники и отправился вниз, чтобы присоединиться к товарищам.

Учебная комната в Брингем-Хаусе отличалась от той, в которой мы занимались в Карнестон-Хаусе. Вместо длинных столов на козлах и жестких скамеек здесь стояли круглые столы со стульями и горел яркий свет. Около камина были расставлены мягкие кресла для тихой беседы. Я нашел место рядом с Гордом, положил книги и сел. Он поднял голову и улыбнулся.

— Приходил посыльный, когда тебя не было. И передал тебе вот это.

«Это» оказалось толстым коричневым конвертом, на котором стоял адрес моего дяди. Я быстро его вскрыл. Как я и предполагал, в нем лежал билет на пароход до Сортона, а также поручительство в банк моего отца в Старом Таресе, чтобы мне выдали деньги, необходимые для путешествия. В записке мой дядя написал, что отец просил его все устроить и что он надеется увидеть меня, перед тем как я отправлюсь домой на свадьбу.

Странное дело. Пока я не взял в руки этот конверт, я был всем доволен и даже рад оставаться в Академии. Теперь же мне вдруг отчаянно захотелось домой, и я понял, что очень соскучился по родным. У меня сжалось сердце, когда я подумал о своей младшей сестренке Ярил и ее бесконечных вопросах, о матери и особых сливовых пирогах, которые она пекла для меня каждую весну. Я скучал по всем — по отцу, старшему брату Россу, даже по старшей сестре Элиси и ее непрерывным советам.