Лесной маг

— Я всегда прибавляю в весе перед тем, как начать прибавлять в росте, — ответил я, слегка оправдываясь — он уже в третий раз заговаривал о том, что я прибавляю в весе, и я считал, что с его стороны это несправедливо. — Думаю, это все-таки лучше, чем быть тощим, как жердь, вроде Триста.

— У кадета Уиссома последствия чумы обычны. Твои — нет. Насколько это «лучше», еще предстоит увидеть, — задумчиво ответил он. — Ты заметил еще какие-нибудь изменения? Как дыхание?

— В порядке. Вчера мне пришлось маршировать, отрабатывая шесть взысканий, и я закончил тогда же, когда и все остальные.

— Хм-м-м.

Пока я говорил, доктор Амикас подошел ближе. Так, словно я был вещью, а не человеком, он осмотрел мое тело, заглянул в уши, глаза и нос, а затем выслушал сердце и дыхание. Он заставил меня бежать на месте добрых пять минут, затем снова проверил сердце и дыхание. Он подробно все записал, взвесил меня, измерил рост и подробно расспросил, что я ел со вчерашнего дня. Но поскольку я ел только то, что нам выдавали, мне не составило труда ответить на его вопрос.

— Но ты все равно прибавил в весе, хотя и не стал есть больше? — спросил он меня, как будто сомневался в моей честности.

— Я не трачу денег, — сказал я ему, — и ем столько же, сколько ел с тех пор, как сюда приехал. А лишний вес — потому, что я скоро снова начну расти.

— Понятно. Ты в этом уверен, не так ли?

Я не стал ему отвечать, понимая, что вопрос риторический. Доктор Амикас наклонился за моей пуговицей и протянул ее мне:

— Пришей ее покрепче, кадет.

Он убрал записи в папку и со вздохом сел за стол.

— Через пару недель ты едешь домой, так? На свадьбу сестры?

— На свадьбу брата, сэр. Да, еду. Как только прибудут мои билеты. Отец написал полковнику Ребину с просьбой отпустить меня ради такого случая. Полковник сказал мне, что в обычной ситуации он строжайшим образом возражал бы против того, чтобы кадет пропустил месяц занятий ради присутствия на свадьбе, но, учитывая нынешнее качество наших занятий, он уверен, что я смогу наверстать пропущенное.

Доктор кивал, слушая меня. Он поджал губы, словно собираясь что-то сказать, замешкался и наконец проговорил:

— Мне кажется, это к лучшему, что ты поедешь на время домой. На барже?

— Часть пути. Остаток верхом. По дороге получится быстрее, чем по реке во время весеннего разлива. В конюшне Академии у меня есть своя лошадь. За зиму Гордецу не часто доводилось потрудиться. Это путешествие нас обоих приведет в форму.

Он устало улыбнулся и откинулся на спинку стула.

— Ну, будем на это надеяться. Можешь идти, Невар. Но зайди на следующей неделе, если еще не уедешь. Не заставляй меня напоминать тебе.

— Да, сэр, — подтвердил я и решился задать вопрос: — А как продвигаются ваши исследования?

— Медленно. — Доктор Амикас нахмурился. — У меня возникли разногласия с коллегами. Большинство из них настаивают, что нужно искать лекарство. А я считаю, мы должны узнать, что вызывает болезнь, чтобы препятствовать ей. Как только разражается эпидемия, люди начинают быстро умирать. Если мы сможем задержать ее распространение, мы спасем больше жизней, чем если будем пытаться ее лечить, когда она уже обосновалась.

Он вздохнул, и я понял, что его тоже преследуют воспоминания. Доктор прочистил горло и продолжил:

— Я рассмотрел твое предположение насчет пыли. Я не понимаю, почему причиной болезни следует считать именно ее.

Казалось, он забыл, что я всего лишь кадет, и, откинувшись на спинку стула, говорил со мной так, словно я был его коллегой.

— Ты знаешь, что, по моему мнению, вспышки и быстрота распространения чумы означают, что половой контакт — не единственный способ ее передачи. Но я все еще считаю, что самые опасные случаи связаны именно с такими контактами…

Он замолчал, давая мне возможность признать, что я знаю нечто о плотских утехах спеков. Я промолчал, потому что ничего такого не знал, по крайней мере наяву. Если бы солдаты каваллы могли заражаться венерическими болезнями в сновидениях, никто из нас не дожил бы до окончания Академии.