Лесной мудрец

– Да мы случайно – делали ремонт, разбирали книжный шкаф, и на полке нашли старую тетрадь с записями про энергетику деревьев. Хотели выбросить, но руки не дошли. А потом эту тетрадь увидел наш коллега – доктор медицинских наук, он сейчас ездит по университетам мира и читает лекции о фитотерапии и других традиционных методах лечения. Он сказал, что это прорыв в науке, что учёные по всему миру последние 5 лет проводят исследования, но материала не хватает, а тут – почти наполовину заполненная тетрадь! В общем, дальше долгая история, но её автор выдвинут на Нобелевскую премию! Представляешь?

– А кто он?

– Наш бывший коллега – много лет занимался этим вопросом, да мы как-то всё не верили, – потупил взгляд заведующий лабораторией. – Артём…… Отчество забыл, старинное такое, необычное.

У Евгения сжалось сердце:

–…..Кузьмич?

– Да, точно, Кузьмич!

– Высокого роста, такой статный, с карими глазами? – взволнованно спросил он.

– Да…..А ты откуда знаешь?

Евгений на секунду замешкался:

– Да так, видел на какой-то фотографии из институтского альбома.

Когда все ушли по домам, молодой человек достал из рюкзака тетрадь и сравнил почерки – сомнений не осталось – записи делал один и тот же человек. Сначала молодой учёный хотел вернуться к наставнику и всё рассказать – как же тот, наверное, обрадуется, что результаты его исследований признаны в научном сообществе! Но потом вдруг передумал и убрал тетрадь обратно. Женя понял, что Артём Кузьмич всё равно не вернётся в город, а признание ему теперь не нужно просто потому, что у него нет необходимости кому-то что-то доказывать.

В единении с природой он нашёл себя, а в помощи другим – счастье. Он стал признанным учёным для коллег, лекарем – для соседей, но для Жени он навсегда останется лесным мудрецом, который однажды в кромешной темноте открыл для него двери в свой дом и вместе с тем – в новую жизнь.

Родственные души

Вот уже третий месяц Вячеслав проводил за мольбертом долгие дни и бессонные ночи в попытке превзойти самого себя. Он поставил перед собой довольно амбициозную цель – написать свою лучшую работу, которая не просто затмит все другие, нет – которая будет несравнима со всеми предыдущими. Долгие часы поиска, абсолютная отрешённость от мира, погруженность в творчество, когда, казалось, он нашёл то самое вдохновение, но в итоге – мучительное недовольство результатом – и ещё один лист летел в дальний угол комнаты.

– Но это же гениально! – восторгались друзья.

– Это никуда не годится! – злился на себя автор.

За 28 лет работы он встречался со многими художниками, перепробовал множество самых разных техник и теперь, казалось, владел каждой из них в совершенстве – так, по всяком случае, о нём говорили. Он был признанным талантом, практически гением своего времени, но всегда сторонился этого звания. И чем больше им восхищались, тем больше он уходил в тень.

– Творческий человек – сложная натура, – пожимали плечами люди и устраивали очередной фуршет в честь его очередной награды, который он в очередной раз пропускал.

Надо сказать, что и награды получать он не любил – ему претила сама обстановка, которая неизменно сопровождала подобные мероприятия – какая-то нарочитая идеальность во всём – от платьев до улыбок. На них всё и всегда было правильно, и именно поэтому, с его точки зрения, ошибочно – там нельзя было найти ничего настоящего. Все премии получал за него один из немногих близких друзей, музыкант, который за годы работы несколько привык к торжествам, хотя тоже их не любил. В газетах писали: «Гению простительны странности, и мы с пониманием относимся к этому», Вячеслав читал это и усмехался – он не нуждался в их прощении. Самой главной его целью было писать картины – творчество занимало всю его жизнь, было самой его жизнью. Критики отмечали «необыкновенную лёгкость», «удивительное сочетание красок», «смелую эклектику техник», журналисты то и дело спрашивали, где он берёт эксклюзивные кисти и краски для своих работ, а коллеги пытались повторить его манеру написания картин. Он не молчал, но и не пускался в объяснения – просто не видел смысла. Иногда одновременно с ним работали сразу несколько художников, но что интересно – все писали, вроде бы, одно и тоже, самые бойкие даже вставали рядом с Вячеславом, повторяя за ним каждый взмах кисти, но в итоге у них получалась просто картина, а у него – запечатлённое мгновение. И в этом мгновении было всё, что окружало их в этот момент – казалось, даже запахи и звуки были сохранены в мельчайших деталях.

– Как Вы это делаете? – в расстроенном восторге восклицали они.

– С удовольствием, – отшучивался художник, не пытаясь больше ничего объяснить. «Всё равно они не поймут», – думал он. И в чём-то был прав.