Лесной замок

Бедная императрица Елизавета. Такая гордая и такая возвышенно-поэтичная, что, отправляясь на прогулку, брала с собой всего нескольких телохранителей. Да и тем запрещалось подходить к ней ближе чем на десять шагов. И препятствовать общению с нею прохожих, которые, конечно же, непременно должны были оказаться безобидными туристами, ищущими августейшего автографа. И вот, когда она стояла в одиночестве на одетом в камень берегу Роны, Лучени преспокойно подошел к ней и заточенным напильником поразил ее прямо в сердце.

Его тут же схватили, на квартире у него произвели обыск, нашли и тщательно изучили его личный дневник. Скоро весь мир был ознакомлен с дневниковой записью: «Как мне хотелось бы убить кого-нибудь, но непременно важную персону, чтобы дело попало в газеты».

Его жертвой вполне мог бы оказаться Филипп, герцог Орлеанский, как раз в эти дни посетивший Женеву, но вместо этого стала прекрасная Сисси, императрица Елизавета. За Сисси, я знал, меня похвалят сильнее. И точно так же как приволок за длинный нос скорого на анафему священника к монастырским воротам, у которых курил маленький Ади, я направил Лучени именно туда, где стояла на набережной Елизавета.

Если читателя раздражает тот факт, что я, репрезентируя себя бесстрастным наблюдателем, способным на непредвзятое описание, вместе с тем без малейшего сожаления повествую о самых неприглядных вещах, то спешу уведомить его о том, что бесовская природа дуалистична. В какой-то мере мы являемся частью цивилизации. И если вы порой забываете о том, что наша главная цель — уничтожить цивилизацию, дабы одержать окончательную победу над Господом, и эта цель оправдывает любые средства (отличное выражение, которое я много позже позаимствовал у одного второстепенного клиента, он был, кажется, кинорежиссером), что ж, дело ваше.

В любом случае, непосредственный эффект от злодеяния оказался воистину выдающимся. Предоставлю, однако же, слово Марку Твену.

7

Этот писатель пребывал тогда в Кальтенлёйтгебене, маленьком австрийском городке в полусотне километров от Вены. Неудачно вложив деньги в новый типографский станок, Марк Твен обанкротился.

Так что ему пришлось покинуть свой дом в Хартфорде, штат Коннектикут, и отправиться в гастрольное турне по Европе; высокие гонорары за публичные лекции позволили ему частично расплатиться с долгами. На следующий день после убийства Елизаветы он написал одному из друзей в письме из Кальтенлёйтгебе-на: «Об этом убийстве будут говорить, его будут описывать в литературе и запечатлевать на полотнах и тысячу лет спустя».

Не могу передать словами восторг, охвативший меня, когда я прочитал эти строки. Мой собственный взгляд на масштаб события нашел подтверждение под пером выдающегося прозаика. На самого

Твена эта трагедия произвела такое сильное впечатление, что он вскоре разразился блистательным эссе в своей неподражаемой и вместе с тем безошибочно узнаваемой манере. Правда, по тысяче причин, слишком запутанных для того, чтобы поддаваться каталогизации или хотя бы перечислению, он предпочел не публиковать эссе. Я, однако же, при помощи одного из клиентов приобрел этот текст в собственное распоряжение.