Лесной замок

Алоис чуть было не процитировал слова Карла Весели, сказанные тем в ходе краткого визита на пути (разумеется, это была служебная командировка) из Праги в Зальцбург. «Мы, чехи, — сказал ему Весели, — преданы престолу куда сильнее, чем вы, австрияки, готовые развалить империю, как только вам удастся договориться с пруссаками».

Этот краткий визит поверг Алоиса в замешательство. Теперь, высказываясь на вечеринках, он то и дело противоречил самому себе. Как будто недавняя кровопотеря обернулась для него и утратой значительной части разума. Приняв чью-то сторону в начале очередной дискуссии, он в конце переходил во вражеский лагерь. Наконец один из старейших завсегдатаев клуба обрушился на него с упреками. К сожалению, и сам этот более чем пожилой господин пребывал уже в легком маразме.

— Господин Гитлер, — начал он, — еще совсем недавно вы рьяно выступали против нашего горемычного проповедника, задумавшего открыть бесплатную столовую для голодающих чехословацких рабочих. У ваших слушателей не могло не создаться впечатление, будто вы настроены прогермански. «Пора избавиться от этих грязных чехов!» — разве это не ваши собственные слова? Но тогда я вас просто не понимаю. Ваш лучший друг, как вы утверждаете, чех. Дорогой господин Гитлер, мне тяжело произносить такое, но концы у вас явно не сходятся с концами, и, что хуже всего, в столь животрепещущем вопросе! Это ранний склероз — вот что я вам скажу. Вы далеко не так стары; во всяком случае, вы куда моложе меня, но, досточтимый собрат, я просто обязан предостеречь вас: не болтайтесь из стороны в сторону, как сами знаете что. Ничего хорошего из этого не получится!

И старик резко сел на место, как бы устыдившись собственной грубости.

К несчастью для Алоиса, обидчик попал в яблочко. Алоис утратил ту самую четкость суждения, которой всегда гордился. Теперь его правая рука не знала, что делает левая, — в интеллектуальном плане, разумеется. А одна мысль (и фраза) догоняла другую только затем, чтобы ее опровергнуть. Строго говоря, он сам признался в этом своему другу Весели, после чего со вздохом добавил: «Но мне все равно нравится с тобою беседовать. Твои воззрения, на мой взгляд, глубоки, как море». «Алоис, скажи мне честно, ты когда-нибудь видел море?» — возразил на это Весели. «Я видел озера. Красивые озера. Множество красивых озер. И этого более чем достаточно. — Он сделал паузу. — Мне кажется, будто я живу в пустыне».

Язвительная тирада старика запомнилась Алоису. И то, как соглашаясь с его словами, кивали остальные члены «неформального клуба». Вновь и вновь звучал у него в ушах скрипучий старческий голос: «Вы говорите, будто мы чересчур щедры по отношению к чехам, но разве не вы утверждали, что образованный человек никогда не скажет худого слова ни про евреев, ни про венгров? Так в чем же ваша главная мысль?»

Пока звучала эта издевательская речь, Алоис чувствовал такую слабость, что просто-напросто не мог заставить себя подняться с места и незамедлительно покинуть помещение. Но потом сила откуда-то взялась. Никогда еще участники Burgerabend не оставляли собрание столь стремительно и демонстративно, но другого выбора у него просто не было. И плевать на то, что его при ходьбе вело из стороны в сторону.

Алоис был в ярости. Отныне ему стало совершенно ясно, что в «неформальном клубе» его не более чем терпели. И наверняка смеялись у него за спиной над каждым отпущенным им замечанием! Вот, значит, как? Выходит, его здесь держат за деревенского дурачка?

У него чудовищно разболелась голова. Четыре дня спустя, 3 января, он умер, нескольких минут не дожив до полудня.

Книга четырнадцатая АДОЛЬФ И КЛАРА

1

Утром 3 января 1903 года Алоис неважно себя почувствовал, поэтому во время ежедневной прогулки по городу решил заглянуть к «Штайферу» на бокальчик вина. Чтобы улучшить настроение, припомнил забавный эпизод из былых времен.

Однажды много лет назад, служа на таможне, он пригляделся к ящику сигар, гербовая печать на котором была, судя по всему, осторожно удалена, а затем столь же осторожно прикреплена на прежнее место. Алоис догадался об этом по мельчайшим повреждениям краев сургуча, на котором и была оттиснута печать. По его требованию ящик вскрыли и обнаружили под сигарами крупный брильянт. У Алоиса даже возникло искушение прикарманить его. Хорошо одетый господин, оказавшийся контрабандистом, был готов на все, что угодно, лишь бы против него не завели уголовного дела. Алоис, однако же, опасался возможной провокации. Мало того, он еще и гордился собственной честностью. Ни на сделку с преступником, ни на присвоение конфиската он не шел никогда. И даже если изъятая вещица оказывалась особенно хороша или ценна, он, пусть и не без сожаления, передавал ее властям. Что, несомненно, способствовало его служебному росту.