Лесные тайны

Ефросинья Дмитриевна, стоя сзади мужа, рассматривала ребятишек. Она поманила к себе застеснявшегося мальчика и за руку потянула его в дом.

— Ты, Лёнюшка, не стесняйся. На-ка, надевай. Надевай, надевай, не бойся, нет тут ничего зазорного.

Ефросинья Дмитриевна заставила Алешу надеть теплый Леночкин лыжный костюм, свои шерстяные чулки и, валенки. Обмотав для плотности ноги байковыми портянками, пристегнула к рукавам булавками свои пуховые рукавицы и вместо кепки нахлобучила Леночкину ушанку. Усадив мальчика за стол, она поставила перед ним кружку топленого горячего молока, пирожки. И пока он, обжигаясь, пил и ел, успела узнать, что мать его — уборщица на комбинате, что у него две сестренки и братишка, что папаню немцы убили, старшая сестра замужняя, младшая в вечернем техникуме учится и в лаборатории работает, а ему уже четырнадцатый год и он в седьмом классе.

Ефросинья Дмитриевна слушала, незаметно кончиками косынки смахивая непрошеные слезинки, и все подсовывала, подвигала к мальчику подовые пироги.

— Да ты жуй, жуй. Не бойся, без тебя не уйдут, — говорила она.

Когда Алеша появился на крыльце, Василий Кириллович внимательно оглядел его и неожиданно заключил:

— Ну, коли так — пошли! Пока обряжусь, — обратился он к Григорию Ефимовичу, — вы полегоньку шагайте дорогой, которой приехали, я догоню.

— А ты пойдешь или останешься у машины? — спросил он у шофера.

— Да уж не знаю, — нерешительно ответил тот.

— Коли пойдешь, захвати топор, — Василий Кириллович махнул в сторону сарая и повернулся к двери.

Фрося сидела у окна, подперев щеку ладонью.

— Мальчонка теперь не замерзнет, — заметил Василий Кириллович и взволнованно прогудел: — Алешкой звать.

Ефросинья Дмитриевна пытливо посмотрела на его склоненную голову и тихо спросила:

— Первенец привиделся?

Василий Кириллович грузно опустился рядом с ней на лавку и, сдерживая дрожь голоса, признался:

— Словно живой: хохолок, глазенки — аж сердце зашло…

— Сиротинкой растет. Отца, как и Петра, убили, — прошептала Ефросинья Дмитриевна.

Василий Кириллович молча погладил ее седеющие, туго зачесанные волосы и стал собираться в лес — обул высокие мягкие валенки, надел короткий, удобный в ходьбе полушубок, положил в карман на случай встречи с рысью крупнокартечные снаряды, легко закинул за спину наполненный Фросей рюкзак с едой, повесил на плечо ружье и крупно зашагал по дороге. Впереди раздавались звонкие детские голоса.

— Молоко горячее в термосе — не забудь Алешу покормить! — услыхал он последнее напутствие жены, заворачивая за густой, заиндевелый можжевеловый куст. И так легко стало на душе, что зычно крикнул:

— О-го-о-ой!

Лес ответил разливистыми голосами ребят.

Этот первый день в лесу с детворой навсегда остался в памяти Василия Кирилловича и его учеников. В заснеженном, спящем лесу неожиданно оказалось столько захватывающе интересного, что ребята не заметили, как перестал сверкать снег и начали быстро наступать сумерки, исчезли голубые тени. Обратно шли, плотно окружив лесника, шумно делясь с ним впечатлениями.

Заячий след, на который сразу они наткнулись, почти никого не удивил: уже много раз видели его на картинках, а некоторые даже на огородах вблизи поселка. Но когда набрели на путаницу следов, когда ребятам показалось, что тут было много зайцев, сразу началось увлекательно-интересное, незнакомое.

— Это все один напетлял, — пояснил Василий Кириллович и, строго приказав не ступать на след, рассказал, как косой обманывает собак и охотников. — Напетляет, накружит, метнет в сторону и пойдет чесать обратно старым следом. Не всякая собака разберется. Не каждый охотник найдет правильный путь. Во, глядите! — И, палочкой тыркая в следы, лесник, как по карте, указал ребятишкам ход зайца. — Вот он сиганул. А куда, в какую сторону — опять-таки глядите по следу. Видите, как задние лапы снег отшвырнули? Стало быть, изо всех сил прыгнул. Вот они, ноги-то. Вот такое направление, — указал он ладонью. — Ну, тут и ищи! Ежели залег — сейчас подымем. Ежели утек — то к старому своему следу обратно.

Ребята, притихнув, не спускали глаз с деда.

— Сейчас мы его обложим! Алеша, — распорядился Василий Кириллович, — ты веди девочек цепочкой вокруг вон того куста и все станьте сзади него шагах в двух друг от друга. Ты, Григорий Ефимович, с ребятами зайди отсюда, чтоб боковину охватить. А ты, друг, — обратился он к шоферу, — с этого бока становись с ребятами. Как дойдете — стойте не шевелясь. А мы выгоним косого, и вы увидите, как он сиганет. Гляди в оба! И чтоб ни кашля, ни смеха — молчок.

Дети шагали крадучись, беззвучно, поглощенные охотой.

Через некоторое время, когда все встали на свои места, Василий Кириллович с двумя девочками и тремя мальчиками плотным фронтом двинулся в середину. Не доходя еловой поросли, по маковку засыпанной снегом, он гулко хлопнул рукавицами, запорскал:

— У-юю-ий, аа-ай-аии! Дава-аа-ий, берегий!

И в тот же миг из-под елочки вымахнул ладный белячок, сильно отшвыриваясь задними ногами, стремительно поскакал прямо на Алексея с девочками.

Они испуганно и радостно, пронзительно-высоко завопили:

— Ай, ай-ай!