Лесные тропы

Лягушку вплавь не снять: слишком болтается. Ее надо подкараулить на листе кувшинки, где лягушка в полдневный жар спит, вытаращив глаза. В воде скорее удастся снять хищную рыбу. Щука и окунь часто, притаившись, стоят неподвижно около травы.

У лисьей норы можно приладить камеру так, что лисица дернет за шнурок и сама себя снимет. Конечно, снимок получится с испуганной лисицы. Гораздо интереснее, как лисица ест, кормит лисят, играет с ними, как она встревоженно слушает, не идет ли кто.

Около волчьего логова возятся рыже-серые лобастые щенята. Их почему-то всегда четыре. Волчица их сторожит, кормит, учит, приносит живьем птицу, зверюшку, выпускает и показывает волчатам, как ловить добычу. Всю эту волчью жизнь можно подсмотреть. Но напрасно воображать, будто волки ее, свою жизнь, запросто покажут. Курильщику или человеку в сапогах, ступавших по навозу, не стоит и ходить к волкам: никогда не подойдет. Надушенного франта или, наоборот, неряху в пропитанном испариной платье также не подпустят к себе волки. Нет, обдумать надо, как подобраться к волкам. Тут не только видят, слышат, а носом чуют так далеко, что понять нельзя, как это делается.

Впрочем, нечего соваться с камерой прямо к какой-либо дикой птице, даже самой смирной: ничего не выйдет. Сначала надо научиться снимать, как копошится курица, ковыляет утка, трепещут крылья голубей. Когда их изображения отпечатаются отчетливо, тогда, фотограф, уверенно иди в лес и в степь, на взморье и к придорожной канаве. Везде непредвиденная, неожиданная добыча.

Праздная забава живая фотография? Развлечение от безделья, пустая трата времени, денег и хлопот?

Как сказать, все зависит от подхода к делу. Жизнь леса, воды, все эти лапы, крылья, хвосты, качающиеся тростники, цветущие травы — нет, это не пустяк!

Саженки дров не поставить, стога сена не набрать, лопоухого дурачка-зайца не подстеречь без некоторых навыков. А уж, казалось бы, совсем простые дела.

Пользование же множеством деревьев, работа над обширной площадью полей или лугов, правильная охота — все требует сложного знания. Без него на каждом шагу возникают бесчисленные препятствия, как будто непреодолимые и даже непонятные.

Могущественная ловушка впечатлений — фотокамера. Ее стекла вглядываются в тот сумрак жизни, куда не проникает обычный взор человека. Слепой и голый птенец кукушки, лежа в чужом гнезде, подсовывается под соседа, также птенца, и выталкивает его вон, за борт, на смерть. Фотография подсмотрела и удостоверила эту тайну птичьих гнезд, а без камеры охотника, пожалуй, еще долго никто не узнал бы, какими злодействами занимается ничего не понимающий подкидыш кукушки.

Не мало крупных научных открытий за фотографией даже в наблюдении звезд бесконечно далеких, но это другое дело.

Снята бабочка, проснувшаяся после коробки на цветке? Да, вполне. Превосходный вышел снимок. Очень мило, прелестно. Но…

Но если тем дело и кончилось, — вот это пустяк, забава, безделка, чепуха. Нет, ты проследи врага во все минуты его жизни, подсмотри одно за другим все его превращения, заметь, как он прячется. Кто? Бабочка — враг?! Ну, конечно. Ненасытные полчища обжор грызут, сосут плоды и ягоды, цветы и семена трав, протачивают древесину, обгладывают овощи. Мохнатые, полосатые, бородавчатые, даже рогатые гусеницы, отвратительные червяки — все они поколение прекрасных бабочек. Они поползут скоро после трепетания узорчатых крыльев над зеленым листком, где красавица оставила грудку едва видных яиц. Дождись, когда дунет холодный ветер осени, увидишь, как червяки свернутся в паутине, повиснут темными, как будто безжизненными куклами, заснут на зиму, чтобы весной вспорхнуть на пестрых крыльях.

Поймать изображение врага во все мгновенья его жизни; в отчетливых, ясных, точных снимках представить весь ход его развития — это уже знание, сила, могучее оружие. Такая работа полезна и поможет уничтожить обманщика-паразита при самом его зарождении, спасти леса и поля, сады и огороды.

Бабочка — только пример.

Не плохо снять кузьку, темно-зеленого жучка, выедающего цветень ржаного колоса. Интересен хрущ, майский жук — губитель молодых березок.

Хрущу нужно четыре года на то, чтобы из скверного червяка превратиться в четырехкрылого красавца. Не брезгай, раскопай смрадное жилище личинки хруща, рассмотри, как она свернулась в навозной куче.

Подстереги переселение подрастающего хруща на гряды огорода, — увидишь, как толстый белый червяк с желтой головой грызет нежную завязь овощей. По едва распустившимся листьям березы ползают молодые жуки и вдруг слетают, гудя, в прозрачном сумраке весеннего вечера. Все это снимки из жизни хруща; их много наберется в течение четырех лет.

А мышь-полевка? А суслик, крот? Какие ходы, коридоры, кладовые в их жилищах? Какие у них детеныши? Ну-ка, ухитрись, сними полдюжины мышат в осторожно раскопанной норке.

А сорока?

Она устраивает два — три гнезда кое-как — для вида, для обмана врагов, и одно настоящее с крышей. Усаживается в свои гнезда сорока по-разному? Как? Фотография скажет.

А воробей?