Лесные твари

– Предъявите ваши документы, пожалуйста. – Лейтенант был настойчив, несмотря на вежливость. – Документы, понимаете? Паспорт. – Он помахал в воздухе руками, изобразив нечто прямоугольное.

Лошадка Летиция снова уткнулась в свою книженцию. На этот раз она выдала следующее:

– Ми а трэвэлинг, э… путьешетвуем по Россия. Нас шьест человьек. Большой тьеатр очьен хороши. Нам понравилса очьен. Кразная площьяд, кремлин… Спасьибо. Поджалюста.

Здоровяк-мент на заднем плане не выдержал и прыснул в кулак, маскируя смех под кашель.

– Слышь, Виталь, – сказал он негромко. – Она по-нашему не рубит. Совершенно. Ты английский знаешь? Я немецкий в школе проходил.

– Знаю немножко. – Лейтенант лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. – Сейчас скажу…

–…и ми би хотьель вибрать что-ньибуд из рашен соувэниров, напримьер, матрошька… – Летиция читала разговорник как карманный молитвенник, расставляя ударения в самых неожиданных местах. – Спасьибо. Поджалюста.

В таинственном слове "поджалюста" ударение неизменно приходилось на первый слог.

– Дуюспикынглиш? – гордо произнес лейтенант. В произношении его звучала гордость за русскую фонетику.

– Да! – воскликнула на английском Летиция. – Конечно! Какое счастье встретить хоть одного идиота, который знает пару слов на английском. Хотя я уверена, тупое полицейское животное, что больше ты не знаешь ни черта. Но это не имеет никакого значения. Я могу разговаривать хоть три часа, но добьюсь своего….

Она тараторила с дикой скоростью, и слова ее сливались в сплошное йоркширское жужжание. Она говорила и говорила, и вовсе не собиралась останавливать словесный поток.

– Что она говорит? – поинтересовался румяный.

– Да ничего интересного… – лейтенант пожал плечами. – Погода, говорит, хорошая. И мужики им наши очень нравятся. Орлы мы, говорит. Особенно такие, как ты, Петя. Если б, говорит, Петя, еще мозги в твою голову засунуть, ты бы на западе за принца сошел.

– Ладно шутить… – милиционер Петя махнул рукой, говорил вполголоса. – Вон та девчонка ничего себе, – он показал глазами на Леку. – С ней бы я поговорил наедине. Девочка – супер. Худющая только.

– Это у них диеты такие. Не жрут ничего.

– Чо делать-то будем?

– Да ничего, пускай чешут себе. А то у меня уже голова трещит. И так ясно, что это не те.

– А мужик, который с ними? Вроде похож маленько.

– Сейчас проверим…

– Вуменс, ю гоу! – Лейтенант снова обаятельно улыбнулся, развел руками, приглашая к выходу. – Гоу, гоу! – Когда Дема проходил мимо него, душка-милиционер придержал его за рукав.

– А вы, гражданин? – спросил он. – Тоже из Штатов? Фамилия ваша как?

– Ye, – произнес Демид, даже не делая попытки улыбнуться. – I am from the same ass, old fellow [42]. Он почесал переносицу, пытаясь вспомнить какую-нибудь фразу на испанском. – Y, hablando de este modo, cerro tras si la puerta y echo a andar por la escalera abajo [43].

Маленькая брюнетка обернулась и бросила на него заинтересованный взгляд. Не была она похожа на стопроцентную лесбиянку, хоть ты тресни!

– Гуд бай, Америка, – сказал лейтенант. – Жалко, нашего языка не понимаешь, парень. Рассказал бы чего интересненькое, как у вас люди живут. Интересно, которая из этих бабенок твоя?

– Veremos [44], – сказал Дема. И отдал честь двумя пальцами, на американский манер.

ГЛАВА 24

Свечерело уже изрядно. В синем полумраке зажглись первые фонари. Стояли самые долгие дни лета, а значит, время было уже ближе к одиннадцати. Автобусы уже не ходили. Впрочем, какие автобусы? Иностранцы, кажется, не ездят на общественных нижегородских автобусах.

Лека и три иностранных дамочки стояли тесной кучкой и что-то живо обсуждали на английском. Наверное, что-нибудь розово-голубое.

– Se ve que tu hablas en Espanol, Ivan? [45]– маленькая брюнетка тронула Демида за руку.

– Un poco. Y mi nombre no es Ivan. Ademas, mi amiga no es lesbiana. [46]

– Я догадалась.

– Кто-нибудь из них говорит на испанском?

– Никто. Они – тупые янки.

– А ты?

– Я испанка. Наверное, тоже тупая, если связалась с ними.

– Как тебя зовут?

– Лурдес. Меня зовут Лурдес.

– Мы действительно в опасности, Лурдес.

– Мы все?

– Нет, только я и моя подружка. Ты хочешь мне помочь?

– Хотела бы. Но что я могу сделать здесь, в чужой стране?

– Сейчас ты скажешь им пару слов. Скажешь им то, что сейчас скажу тебе я.

Демид приблизил губы к уху девушки и начал медленно, подбирая испанские слова, объяснять ей свой план.

Дневная жара спала, ласковый ветерок с недалекой Волги мягко шевелил темные волосы Лурдес.

Демид любил это время суток. Багровые отсветы солнца, утонувшего за далекими холмами. Добрый шепот лип, желтый отблеск фонарей на умытом асфальте. Ему так хотелось брести сейчас домой, в свою комнату, где так давно он не был, брести не спеша, вдыхая ночной свежий воздух и загадочно улыбаясь редким прохожим.

Но нет, нет. Они были в опасности. Разговор с двумя милиционерами в вагоне – это так, ерунда, детский лепет. Это, конечно, не профессионалы. Не те люди, которых стоит бояться.