Лесные твари

Демид и Лека вышли в коридор вагона. Пассажирский народ уже повыскакивал из своих купейных клетушек, прилип носами к окнам. Поезд то ускорял ход, вздрагивая и клацая всем своим огромным членистым телом, то тормозил. Он скользил уже по рельсам города, но никак не мог добраться до места, где мог бы встать и отдохнуть – с шипением выбросить кубометры сжатого воздуха, кубометры сжатых пассажиров и расслабиться.

Четыре бабенки, стоявшие рядом с Демидом, оживленно показывали пальцами в окно и громко обсуждали все, что попадалось им на глаза. Разговаривали, не боясь, что кто-то подслушает их разговор.

Потому что говорили они на английском.

Эти четыре тетки были иностранками. Одна из них, стандартно крашеная блондинка, девушка лет сорока, а-ля Джейн Фонда восьмидесятых годов, с мускулистыми ногами, затянутыми в черные джинсы, точно была американкой. Судя по тому, как чувиха восклицала "noway [32]" по поводу и без повода, по тому, как тянула свое "yeah… [33]", она заслуживала на грудь таблички "I'm American. I'm looking for some knick-knacks. Do you accept credit cards? [34]"

Вторая была ростом повыше Демида, лет тридцати пяти, этакая сухощавая кобылица с унылым лошадиным лицом, с плечами, напоминавшими по форме вешалку для одежды. На вешалке этой висел совершенно мужской широченный пиджак, болтавшийся из стороны в сторону при каждом покачивании поезда. Мало того, пиджак был дополнен вполне мужской (безо всяких скидок на Unisex) рубашкой и абсолютно мужским галстуком в желто-коричневую бухгалтерскую клеточку. Правда, ниже пояса наблюдались обычные синие джинсы и ковбойские сапоги. Дема скорее ожидал бы обнаружить там брюки со стрелочками и лаковые черные туфли сорок третьего размера.

Разговаривал сей субъект непонятного пола мало, и с таким странным акцентом, что Дема не понимал ни слова. Не так уж хорошо знал Демид английский. Вот Лека – да! Она щебетала, как попугайчик. Работа у нее такая была.

– Слышишь, Лека? – Дема тихо толкнул локтем свою попутчицу. – Вот эта лошадка в пинжаке цвета навоза, она откуда? Акцент у нее жуткий. Из Голландии, что ли?

– Англичанка она, – сказала Лека, не отрываясь взглядом от окна. – Йоркширский диалект. "Ми модэ" вместо "май мазэ".

При слове "йоркширский" тетка вздрогнула и внимательно посмотрела на Леку.

– А остальные две? Вон та брюнеточка с розовой попкой? Она откуда?

Попка была действительно что надо. Девушка небольшого росточка в черной кожаной куртке облокотилась локтями на поручень окна и выпятила ягодицы, туго обтянутые розовыми трикотажными леггинсами. Сразу было видно, что никаких трусиков под этими леггинсами нет. Вторая брюнетка имела мощное квадратное туловище, внушительный бесформенный бюст, кепку с козырьком на голове, была одета в синий свитер и ярко-оранжевый жилет. Она настолько напоминала укладчицу асфальта, что хотелось дать ей в руки совковую лопату и крикнуть начальственным голосом: "Марьстепанна, чо простаиваешь? Давай работай!"

– Эта симпампулька – с явным испанским или итальянским акцентом, а тетка в кепке – наверное, американка, во всяком случае, англоязычная, – Лека говорила едва слышно. – Только ты зря на эту задницу таращишься, тебе тут ничего не светит. У всех четырех дамочек ориентация того, не совсем нормальная.

– То есть, они что, "голубые", что ли? – Демид еле сдержался, чтобы не повернуться к бабенкам немедленно и не начать их бесцеремонно разглядывать, как кенгуру в зоопарке.

– Баб "голубых" не бывает, – терпеливо объяснила Лека. – "Голубые" – это мужики. А этих называют "розовыми".

Демид стоял и вслушивался, и наконец-то начал улавливать обрывки разговоров. Только теперь до Демида начало доходить, в чем состояла странность четырех дамочек. Блондинка сообщила, что сделала себе стерилизацию, перевязала трубы, и все дружно выразили удивление: на кой, мол, shit [35], она это сделала, ведь само собой разумеется, что она doesn't fuck the men [36]. На что блондинка заявила, что сделала это на случай войны – если в United States начнется война, то ее могут изнасиловать эти самые men [37], которые, как известно, все animals [38].

Такой убийственно бредовый аргумент, как ни странно, удовлетворил "Лошадь" и "Асфальтоукладчицу", они дружно закивали головами, затараторили о чем-то своем, лесбиянском. Маленькая брюнетка молча стояла и смотрела в окно. Грустно смотрела.

– Как ты думаешь, – спросил Демид Леку, – она совсем "розовая"? Она похожа на обычную девчонку. И компания этих теток, по-моему, ей не очень-то нравится.

– Может быть. – Лека бросила взгляд украдкой на объект изучения. – Может быть, она – "bi [39]". Но вот эта мымра в рыжем жилете – ее «мужик». И эта мымра, скорее всего, платит за все удовольствия. Сам понимаешь, если тебе платят, то нужно работать. Даже если работа тебе не нравится.

– Я хочу с ней поговорить…