Лесные твари

Он вынырнул как поплавок на поверхность жизни, выскочил на метр над уровнем моря, заорал от боли, от воздуха, ворвавшегося в него первым обдирающим вдохом как в легкие новорожденного. Он родился снова – младенец в лохмотьях кровавых ран, скрежете сломанных костей, умудренный пожилой новорожденный, не захотевший умирать снова. Он родился самим собой – с именем, с искромсанным, искусанным прошлым, укусами и искусами настоящего. Родился, чтобы жить самим собой.

Человеком. Как всегда.

Король Крыс уже прыгнул. Набросился на Демида, истекшего кровью, потерявшего сознание. Набросился, чтобы выгрызть из него остатки жизни и стать сильнее. Чтобы утвердить себя в этом мире, занять то место, которого был достоин.

И снова промахнулся, на этот раз – не по своей вине. Демид неожиданно ожил. Перекатился в долю секунды на полу, оперся здоровой рукой, и обеими ногами ударил Короля Крыс в бок. Это был качественный удар. Король Крыс врезался в стену и шмякнулся на пол всей своей тяжелой тушей.

Демид встал. Левая рука его не двигалась – он даже не мог пошевелить пальцами. Но правая работала – она поднялась, сжимая серебряный хлыст. Это Штуковина выросла на свою полную, четырехметровую длину.

– Меня убивали много раз, – хрипло сказал Демид, – но только тогда, когда я сам этого хотел. Сейчас я не собираюсь умирать. Я передумал.

Хлыст просвистел в полумраке серебристым зигзагом и щелкнул над головой оборотня. Король Крыс даже не почувствовал боли. Он только увидел, как ухо его покатилось по земле.

– Идиот! – Карх взвизгнул, как прибитая дворняга. – Меня нельзя убить. Я восстанавливаюсь. Мой мозг уже в порядке! Ты так не можешь, человечек!

– По-моему, мозги-то тебе и нужно вправить. – Демид не спеша приближался, похлопывая кнутовищем по бедру. – Я знаю, как тебя убить. Я вспомнил, как убивают вурдалаков. Но вначале я займусь дрессировкой. По-моему, ты плохо воспитан. Мне неприятно убивать такую некультурную нежить.

– Мясо, вот ты кто, – выкрикнул Король Крыс. – Ко мне, мясо! Ты хочешь, чтобы тебя съели! Чтобы тебя…

Оборотень захлебнулся визгом. Серебряный кнут подсек его ноги и он покатился по земле.

– Я же сказал – веди себя прилично! Особенно, когда разговариваешь со старшими.

– Чего… Чего ты хочешь?

– Убить тебя, – сказал Демид. – Я тебя убью. Ты не нужен.

– Подожди! – оборотень заюлил хвостом, медленно пополз в сторону. – Разве ты не хочешь получить ответ свои вопросы, человек? Если я умру, кто тебе ответит?

– Вопросы? Какие вопросы?

– Ты хочешь, хочешь знать! Ты поэтому и пришел сюда. Любопытство привело тебя сюда, вот что!

– Ничего я не хочу знать.

– Хочешь! Хочешь знать, кто меня создал. И как создал. Ты ведь и сам не прочь создать парочку таких, как я, а, кимвер? И у тебя может получиться. Это совсем просто, кимвер. Я скажу тебе, да!

Демид вытянул вперед Штуковину. Он двигался с трудом. Он ничего не говорил – все слова были уже сказаны. Он даже не думал ни о чем. Он просто поднял с пола хлыст и нажал на кнопку. На конце Штуковины появилась петля из серебряной проволоки – Штуковина превратилась в удавку.

Король Крыс взвыл от ужаса, притерся к стене, поджав хвост. Юркнул ободранной тенью, пытаясь проскочить мимо Бессмертного. Но Демид сделал молниеносное движение и петля мягко, плотно села на шею карха. Карх уперся лапами в пол, резко мотнул башкой, собираясь порвать проволоку. Не тут-то было! Холодное кусачее серебро, столь отвратительное обитателям Тьмы, впилось ему в глотку.

Кровавая пелена застилала его глаза. Обида жгучей болью впилась в его сердце. Где его слуги? Почему они упустили кимвера, оставили бедного карха сражаться в одиночестве? Они все предали его. Предали! Бросили на растерзание убийце-кимверу. Клялись, что кимвер слаб, что он добровольно отказался от своих знаний и силы, что убить его ничего не стоит. Предатели! Мерзкие людишки!

Серебро разрезало глотку вурдалака. Он свалился на пол и в последний раз дернул лапами. Черный язык вывалился набок из открытой пасти.

Король Крыс сдох.

***

Демид стоял и тупо озирался вокруг. Башка волколака была почти отрезана. Волколак сдох. Но этого мало. Потому что волколак оживет, если не выполнить последний обряд.

Дерево, вот что ему было нужно. Деревянный кол, лучше осиновый.

Дерева здесь было в избытке. Даже вытесывать не было надобности – колья стояли прислоненные в углу, словно приготовленные чьей-то заботливой рукой.

Демид, хромая, поплелся к ним. Он старался не думать, что будет с ним после. Он держался на ногах последним усилием воли. С такими ранами… Дай Бог выбраться из этого каземата…

– Стоять! – четкий знакомый голос раздался за спиной. Демид даже не обернулся. – Стоять! Руки вверх!

Демид медленно поднял правую руку и положил ее на затылок.

– Я сказала: руки вверх! Обе руки!

– Не могу, – тускло, устало сказал Демид. – Левая рука не работает.

– Отставить разговоры! Поднимайте левую руку! Или буду стрелять.

– Стреляй.

Может и выстрелить. Более того – должна выстрелить. Она уже стреляла в него. Конечно, в него, в Демида, а не в этого Ваню-самогонщика. Она хотела убить именно Демида.