Лесными тропами к истоку

На дневное обучение отобрали только шесть человек. Соколов был в их числе. Оставалось сдать еще несколько экзаменов, одно из них – сочинение.

В большой аудитории собрались будущие музыканты: скрипачи, духовики, виолончелисты, баянисты, дирижеры-хоровики и, наконец – вокалисты. Стоит напряженная тишина, только перья скрипят по бумаге. Экзаменатор зорко следит за сочинителями.

Андрею попалась тема по Пушкину – «Капитанская дочка». И он, к своему удивлению, забыл имена некоторых героев этой повести. «Писатель» расстроился, загрустил, но вспомнил – в его кармане имеется вспомогательный материал, именуемый на студенческом языке «шпорой». И, когда учительница – Тамара Сергеевна отвернулась к стене, он ловким движением шпаргалку извлек.

Бывший солдат не учел, что бдительны не только часовые на посту, преподаватель наблюдала за происходящим через зеркало, висящее на стене.

Она подошла к нему быстрым шагом:

– Ваша фамилия, абитуриент?

– Соколов, – виновато отвечал он.

– Решили воспользоваться вспомогательным материалом, так у нас это запрещено?

– Я не знал про это… я еще не учился в подобном заведении.

– Вы лишены возможности сдавать экзамен, если хотите, то идите к завучу, как он решит.

Глубоко вздохнув и, спросив, как найти учебную часть, Соколов поднялся этажом выше. Он постоял, подумал и, постучав в дубовую дверь, вошел. Перед ним за столом, застеленным красным сукном, сидел молодой мужчина в черном костюме и таких же очках. Абитуриент, набравшись храбрости и применив солдатскую смекалку, спокойно объяснял:

– Я писал сочинение красной пастой, а Тамара Сергеевна меня с экзамена удалила.

– Вот как? – удивился завуч, – ей что, не нравится красный цвет?

Завуч – Иван Иванович, внимательно посмотрел на парня, затем, взяв со своего стола ручку, каких солдат еще не видывал, подал ее Соколову, тихо сказал при этом:

– Иди, пиши сочинение.

Андрюха птицей влетел в аудиторию:

– Все в порядке, Тамара Сергеевна, таможня дает добро! Вот, даже, ручку одолжили.

Преподаватель приподняла очки от удивления, но, увидев ручку начальника, разрешила сесть за стол…

И вот Соколов – уже студент вокального факультета Музыкального училища. Живет в общежитии на четвертом этаже. Сам себе готовит еду. В секционной общаге живут и студенты, и преподаватели из числа молодых. Кухня на всех общая, там, напротив газовой плиты, стоит фортепьяно, там музыканты не только готовят еду, но и проводят занятия.

Посмотришь на газовую плиту, и без труда определишь – чья кастрюля учителя, а чья – ученика. В большой кастрюле варится жирная курица – без сомнения, она принадлежит преподавателю, а у Васи кипит одна картошка. Вот, он вытащил курочку из кастрюли Венеретты Измаиловны и положил ее в свою, а сам стал играть на «фоно». Вскоре на кухню пришла в домашнем халате хозяйка, глянув в кастрюлю, она взмахнула ладошками: «Ах, где моя курочка?» Вася смущенно встал из-за инструмента, тихо отвечал: «Она тут, я взял ее только для навара»… Из окон музыкального заведения с утра и до позднего вечера гремит музыка в исполнении обучающихся. Особенно режут слух прохожим трубачи-духовики. От них можно услышать нелестную фразу: «Сумасшедший дом – какой-то».

На первое знакомство с вокалом Соколов спешил с особенным праздничным настроением, озаренный светом мечты, будто мотылек, ослепленный лучами яркого солнца. Вокал – это, прежде всего, постановка голоса. Это в сказках приходили к кузнецу поправить голос, то ли, волк, то ли, осипшая коза, и он быстро помогал им, а в реальности на это уходят годы терпеливого труда.

Путь в искусстве тернист: он притягивает всех, однако всех расставляет на свои места по способностям. Андрей этих тонкостей еще не знал.

Первокурсников распределили по педагогам. Соколов попал в класс Софьи Михайловны; старшекурсники с завистью говорили: «Тебе, Андрюха, крупно повезло с педагогом, ее ученики поют в известных театрах страны».

Соколов шел, озираясь на бронзовые статуи композиторов-классиков, вежливо обходя в коридорах пюпитры с нотами упражняющихся баянистов.

Поднявшись по мраморной лестнице, точно в назначенное время он стоял возле двери аудитории, за которой слышалось пение. Женский голос исполнял старинный романс под сопровождение музыкального инструмента.

Дождавшись паузы, Соколов вошел в класс: у стены справа стоит в черном блеске фортепиано, по углам от пола до потолка висят шторы из гобелена, в углу столик, за которым сидит Софья Михайловна в строгом платье с белым воротником. Ее темно-каштановые волосы, свисающие до плеч, аккуратно зачесаны в пробор. Такого же цвета глаза доброжелательно смотрят на вошедшего. На стуле, возле инструмента, сидит молодая пианистка – Людмила.

Андрей оробел.

У девушки Светланы, исполняющей романс, закончился урок. Она уже на третьем курсе, и поет, по мнению Соколова, как настоящая певица. Недаром, слушая ее, он улыбался. Света, выслушав замечания педагога, пожаловалась ей, что в романсе сорвала верхнюю ноту – «пустила петуха». Затем, собрав ноты и, глянув на новенького, поспешила на другие занятия.