Лесси

— Что? Когда я в последний раз привел ее назад, герцог вскинулся и на меня, и на Хайнза, и как есть на всех. А я взъярился на него, потому что я ему ни гроша не должен, герцог он или не герцог, и я сказал, что, если она еще раз убежит, он ее больше не увидит, а он сказал, что если она когда-нибудь сбежит опять, то и черт с ней совсем, но что он-де не даст ей сбежать. И он увез ее с собой в свое поместье в Шотландию. Он ее готовит на выставку. Хайнз тоже поехал при ней и еще с полдюжиной самых видных собак для выставки. А после выставки ее отправят обратно в Шотландию и больше никогда не привезут сюда, в Йоркшир… Так что она там останется насовсем, и, значит, надо сказать ей «прощай» и пожелать ей удачи. Домой она больше не придет. Я, видишь, не думал говорить тебе об этом, но вышло, что ты знаешь, и тем лучше. Вот и все, теперь хоть набей этим трубку и раскури!.. Понимаешь, Джо, в нашей жизни, если чему нельзя помочь, так уж надо терпеть. Прими это, как мужчина, и больше, пока мы живы, об этом ни полслова, особенно при матери.

Джо не помня себя сошел, спотыкаясь, вниз по дорожке со скалистого кряжа, и они зашагали вдвоем по кочкарнику. Отец не утешал его, только шел с ним рядом, все еще посасывая свою пустую трубку. Только уже вблизи поселка, когда стали видны освещенные окна, он снова заговорил.

— Перед тем, как мы войдем в дом, — сказал он, — я хотел бы, Джо, чтобы ты подумал о матери. Ты подрос, будь же против нее мужчиной и постарайся понять ее. Женщины, Джо, они не то что мужчины. Они сидят дома — уж так им приходится — и стараются вести хозяйство как можно лучше. А когда им чего не хватает, тут они все свое время проводят в том, что хотят того, чего у них нет. И когда дела идут не так, как надо, тут они должны выговориться, и они набрасываются на мужчину и ругают. Ну, а мужчина, если он со сметкой, он им это спускает. Потому что он знает: ничего такого женщина не думает, когда она грызет, и пилит, и дает волю языку. Так что ты не принимай всерьез, если мать бранит меня или если она иной раз рявкнет и на тебя. У ней нынче забот полон рот, вот она и теряет терпение… А раз так, значит, мы сами должны быть терпеливы, Джо. Ты да я. А потом… ну, когда-нибудь… положение, может быть, опять полегчает, и тогда времена пойдут получше для всех нас. Ты понял, мальчик?

Отец нагнулся к Джо и стиснул его руку повыше локтя, как бы затем, чтобы приободрить сына.

— Да, отец, — сказал Джо.

Он остановился, глядя на огни поселка.

— Отец, Шотландия — это очень далеко?

Сэм Керраклаф стоял, свесив голову на свою широкую грудь. Он вздохнул глубоко и печально.

— Это долгая, долгая дорога, Джо. Тебе, пожалуй, никогда и не придется проделать такое дальнее путешествие. Долгая, долгая дорога.

И они бок о бок печально зашагали к поселку.

Глава восьмая ПЛЕН В ГОРНОЙ СТРАНЕ

В самом деле, «долгая, долгая это дорога», как сказал Сэм Керраклаф, от поселка Гринол-Бридж в Йоркшире до поместья герцога Радлинга на севере Шотландии, в Горной стране.

Вы едва ли захотели бы пуститься в такую даль пешком.

Чтобы туда попасть, придется идти почти неуклонно на север, пока вы не пересечете торфяные болота и равнины Йоркшира. Потом, забрав к востоку, вы пройдете пустынной стороной, а дальше — богатой сельской местностью с возделанными полями. Если вы поедете поездом, то скоро вас потянет глядеть в окна направо, и вы увидите Северное море, сверкающее под высоким каменным обрывом. Налево от вас будут островерхие башни старинных городов, а потом дымная завеса промышленных центров Дерхема, где в дельтах рек тянутся вдоль берегов большие верфи и где уголь идет и идет поездами к пристаням морских портов.

В дороге вас рано настигнет темная ночь, потому что эта земля лежит далеко на севере, где солнце садится рано, а встает поздно. Но ваш поезд будет идти и идти, кряхтя в темноте, будет мчаться по мостам, пересекая реки, пока наконец не пронесется над рекою Твид, и это будет означать, что Англия осталась позади.

Поезд будет мчаться вперед, сквозь ночь, прогрохочет мимо промышленных городов Нижней Шотландии, где печи и горны в темноте горят ярче, чем при свете дня. За ночь ваш поезд пройдет много мощных мостов, пронося вас через очень широкие устья рек — через «фирты», как их называют шотландцы.

Утром ваш поезд все еще будет мчаться вперед, но теперь местность изменит свой вид. Не будет больше городов, изрыгающих дым. Вместо них вы увидите прекрасную шотландскую землю, которую столетиями воспевали поэты, — синие горы и озера в зеленых берегах и цепи холмов, где пастухи пасут свои стада.

Поезд будет нести вас вперед и вперед, а земля вокруг будет становиться все более дикой, холмы сменятся скалистыми горами, а к озерам — по-здешнему «лохам» — все ближе будут подступать леса. Край будет делаться все нелюдимей — потянутся на большом протяжении вересковые поля, где редко увидишь человека, где еще бродят олени. Вперед и вперед будет мчать вас поезд, к самой северной точке страны.