Лестинца

— Моя женщина. Здесь так говорят. Тебе, кстати, как принцу, тоже, наверное, женщину выделят. Женщин здесь, как и работников, днем с огнем не сыщешь.

— А ты?

— Что — я? — честно не понял Рен-Тун.

— Ты-то один править что ли не хочешь?

— Как ты прямо спрашиваешь, — усмехнулся Рен-Тун, — будто не знаешь, что такие вопросы у нас в семье не приняты.

— Ну? — требовательно взглянул на него Кан-Тун.

— А что я тебе скажу? — вновь появилась на лице третьего принца улыбка, — скажу что нет — так ты не поверишь.

— И все же?

— Думай, что хочешь, — пожал плечами Рен-Тун.

Он выдержал паузу, и, не дожидаясь следующего вопроса, поднялся:

— Ладно, пойду я. А ты осваивайся. Хотя, по твоим словам судя, так ты уже это успел, — на пороге он остановился, — все-таки, ты ко мне не развернулся.

Принцу его прощальная улыбка показалась глупой и пустой, только девушка за спиной разглядела в ней тоску и грусть, тихую, утвердившуюся давно и надолго.

Думалось принцу, что не так прост Рен-Тун, как кажется. Что все-таки чего-то ему своего хочется и в каждом его слове хитрый смысл заложен. Одна последняя фраза чего стоит! Ничего. К концу дня Кан-Туну еще больше станет ясно. Может быть, и примкнет Кан-Тун к кому-нибудь со своими людьми, а может, и сам сыграет. Одним богам известно, как кости лягут.

Дверь без скрипа отворилась, и в комнату властно вошел Ун-Рон. Несмотря на седину в волосах, он держался прямо и уверенно, словно не растратил еще силы молодости. Жесткие и четкие черты лица гордо свидетельствовали о принадлежности к династии.

— Отдыхаешь? — поинтересовался он.

Принц неопределенно кивнул в ответ.

— Правильно. Жизнь твоя с этого момента сладкой не будет, сказал он и тяжело улыбнулся.

— Почему, — наивно удивился принц.

— Тебя сегодня коронуют на совместное правление. Но сказки для черни останутся сказками. К тебе же уже приходили все эти… — он покрутил рукой, подбирая слово поточнее, — остальные? Приходили, знаю. Сказали, кто здесь хозяин? И ты должен это понять.

— Почему?

— Потому, что ты слаб, — посмотрел Ун-Рон прямо в глаза принцу, и тому от этого взгляда стало не по себе.

— Но… у меня же есть свои люди.

— Да? — вздернул бровь старик, — может быть, они могут защитить тебя?

— Конечно, — уверенно кивнул Кан-Тун.

— Тогда позови их.

Принц открыл было рот, для крика, но вовремя вспомнил, что он не во дворце, где повсюду окружали гвардейцы, а в чужом замке, и людей его нет рядом с ним, и неизвестно, когда они вновь появится. И к ужасу своему подумал, что может статься, что в этот самый момент замковая стража убирает расчлененные тела со двора замка. И стало принцу тоскливо и безнадежно.

Удовлетворенный переменой в лице молодого принца, Ун-Рон хлопнул в ладоши, и тотчас же по бокам выросли невозмутимые гвардейцы.

— Здесь только мои люди, — проговорил он, выделив каждое слово, — ты беспомощен, голый, в тесной бочке. Ты будешь делать только то, что я скажу. Дышать когда я скажу и даже ходить во двор, только, когда я скажу. Знаешь почему, несмотря на свою ненависть, близнецы еще не убили твоего братца? Только потому, что я им этого не разрешил.

Он резко развернулся и вышел. Один из его телохранителей задержавшись, чтобы прикрыть дверь, глумливо улыбнулся Кан-Туну.

Когда Итернир вышел во двор, покинув мрачные и тесные задние ходы замка, узрел весьма занятную картину: Ригг и Крын спокойно чистили свою одежду, возле колодца, у которого одна из опор ворота была чисто срезана, словно масло ножом. Выбритый и почистившийся Ланс невозмутимо сидел возле них, прямо на земле, безразлично глядя на стражников, которые напряженно стояли неподалеку нервно сжимая оружие. Возле Ланса, мужчина в засаленной рубахе засыпал соломой бурое пятно на земле. Такая же подозрительная куча соломы лежала у стены.

— Я же вас предупреждал, чтобы не бузили! — радостно воскликнул Итернир, прекратив эстетическое наслаждение сим пейзажем.

— Не помню, чтобы предупреждал, — отозвался Ригг.

— Не помнишь? Ну, может, и не предупреждал, — отмахнулся тот, и что же у вас случилось?

— Да того… — шумно почесал бок Крын, — повздорили маленько.

— С какого Ёнка?

— Так, понимаешь, ты, — ответил Ригг, — вроде того, как нанимать нас тут собрались, а мы и отвечаем им, по-хорошему отвечаем, дескать, и без того дел невпроворот. А они…

— Кто они? — прервал Итернир.

— Да есть тут один, важный такой, этим, как его… капитаном тогда, на дороге назвался. Он и говорит, без вас, дескать, никак нельзя. А мы, опять-таки по-хорошему ему и отвечаем, это нам никак здесь нельзя задерживаться. Ну, он, значит, и осерчал…

— И сколько их них в живых осталось? — скромно поинтересовался Итернир.

— Да, почитай, все что были и ушли, — спокойно ответил Ригг, одному только Ланс голову с горяча отрезал, да другому нож в спину определил. Так тот все одно не помер. Даром, что тот ему нужен, как зайцу сапоги.

— Кто кому нужен? — не понял Итернир.

— Ясное дело — нож в спине.

— И что же ему надо было?

— Кому? — в свою очередь не понял Ригг.

— Да капитану этому.