Лестница грёз (Одесситки)

Дождь продолжал нудно хлестать, работавшие вместе с нами колхозники оставили остатки обеда нам на ужин вместе с кастрюлями, а сами смылись. Ещё пару часов мы зачищали эти початки, дядька на дробилке матюкался на нас – медленно все делаем, не обеспечиваем ему фронт работ. «Жрёте больше, чем робите», – и погнал нас с тока. Только через два дня выглянуло солнышко, немного подсушило верхний слой этой необъятной горы, полегчало, но рук и пальцев все равно мы не чувствовали. А тут еще подкатил трактор с прицепом забирать зерно. Сидят два бугая в кабине, курят, а мы ломаемся, грузим. Одна из девчонок, которая постарше, стала шуметь: женщинам больше пятнадцати килограммов поднимать не положено. А им по фигу трудовое законодательство: давай – и все. Раз так, мы мешки заполнили на треть, терпимо закидывать, и улеглись загорать. Они нас с молотильщиком отборным матом и стращать, что хер нам жрать будут возить. Здесь уж и мы не выдержали, вовсе сорвались и открытым текстом послала их на х… и еще кое-что добавили. Решили вернуться в институт, и пусть наш деканат с этими сволочами-бездельниками разбирается. Нашли дурочек, сами палец о палец не ударяют, на чужом горбу хотят в рай въехать, деньжат заработать. Хер вам, а не деньги за наш счет.

Устало плелись к своей хозяйке, но и тут нас ждала очередная порция неприятностей. Рядом с её хаткой был небольшой огородик, полностью перекопанный и даже грабельками проутюженный. Полсоточки чёрной земли под граблями были так художественно оформлены, что мы подолгу ими любовались. Про себя подумала: старухе нечего делать, вот она этим и занимается. Чуть поодаль начинался её виноградник с пожухлыми уже листьями и гроздьями чёрного мелкого винограда. Она нас, когда мы только приехали, им угостила и предупредила, чтобы сами не тырили и вообще туда не шастали. Мы ещё посмеялись, попробовав этот подарок природы, его есть можно только со страшной голодухи или по приговору самого сурового суда, не иначе. Так и стояла тарелка целый вечер в сенях, к ней никто не притронулся. Бабка её унесла и больше не предлагала.

Только подошли к домику, а она нам навстречу с вилами и воплями, что какая-то курва из наших лазила в её виноградник, по следам обнаружила. Вот, оказывается, для чего она после каждого дождя и утренней росы шлифовала граблями землю вокруг своего виноградника. «Снимайте сапоги, сейчас посмотрю», – орала хозяйка на всю деревню, хорошо, что поговорка «наша хата с краю» имела здесь прямой смысл, а то, не дай бог, сбежался бы народ. Мы поснимали с себя обувь и всучили ей, пусть ищет вора.

Вор нашёлся, подошёл след сапог моей тёзки Оли Дымовой. У неё была самая маленькая из всех нас ножка. Что здесь началось! Старуха набросилась на нашу Дымову еле отбили. Старая карга оказалась такой сильной и злой и не хотела ничего слушать. Такую ценность у нее украли. Поскольку у хозяйки нашей не было даже туалета, то нужду справляли прямо за ха той в старое корыто. Оно воняло, как помойное ведро. Поэтому стали отходить чуть-чуть подальше. Ну и Дымова ночью нечаянно пересекла запрещенный рубеж, попала на полосу неприятеля, который здесь же по ней открыл огонь на поражение. Пошли все вместе изучать Ольгины следы, они закончились ещё до окопа противника, метров за пять до охраняемого бабкой виноградника. Убедившись, она успокоилась, сняла обвинения с подследственной, но мы потребовали компенсации за нанесенный моральный ущерб: где хочет пусть достает, но вкусный и обильный ужин должна нам сварганить.

На вид простодушная, но, как выяснилось, хитрющая старуха специально, конечно, брала нас на понт, чтобы извлечь свою выгоду, да не получилось. Она расплакалась, пустила сопли, давила на жалость, одиночество, канючила, чтобы мы ей помогли. Никакой сытный ужин баба Катя нам не сготовила, а мы, чтобы скоротать время до сна, пошли собирать её ценный урожай винограда. С песнями и танцами, раздевшись до трусов, грязными голыми ногами прыгали на этой черной мелкоте сначала в корыте, выжимая первый сок, а потом перебрасывали под пресс видавшей виды давилки. Бабка на радостях подливала нам своего самого лучшего вина, жуть, какой кисляк. За то все-таки на закусь пожарила на утином сале утиные же яйца. Они воняли, но мы, заткнув нос, слопали все.