Лестница из терновника-3. Прогрессоры

Мораль Прайда изначально была рассчитана на небольшое племя - кочевников, наверное, живших войной и боевым братством. Та большая страна, которую они объединили своими военными успехами, может существовать по законам Прайда, только воспитав в своих гражданах правильное двоемыслие.

Что я и наблюдаю.

Мы покидаем деревню, когда солнце переваливает за полдень.

Нас не хотят отпускать. Анну обещает и ещё раз обещает вернуться. Ви-Э сидит на корточках и кормит малышей орехами и сушёными плодами т-чень; Эткуру поднимает её почти насильно - ей тоже не хочется уезжать. Деревенские женщины гладят её руки и называют красавицей - Ви-Э улыбается и помалкивает: на лянчинском языке она говорит с уморительным, изрядно утрированным акцентом - ей в девичестве, или, вернее, "в мальчишестве" пришлось слишком часто играть в какой-то комедии сына купца, вернувшегося с юга.

Ар-Нель - герой дня. Он так нравится лянчинцам, что я почти верю: нам удастся избежать кровопролития, мы с помощью Ар-Неля, Анну, Элсу и Небес решим всё, что возможно, словами. Просто невозможно в это не верить - Ар-Нель, как северный гадальщик, сравнивает ладони мальчишек, живущих по соседству, цепляет скорпионов-оберег к воротнику, расспрашивает взрослых о видах на урожай, гладит подсунутого под руку котёнка и сам мурлычет... Милый-дорогой Ча - восторг, дипломат милостью Божьей.

Но мы всё же уезжаем, и Анну хмурится, а у Ар-Неля настороженное, закрытое лицо. Братья Львята тихи и печальны. Наши девочки тоже помалкивают, их лица становятся задумчивыми, как только мы выезжаем за околицу.

Меня это удивляет.

- Ча, - окликаю я. - Тебя что-то огорчает?

Ар-Нель пожимает плечами, крутит в пальцах серебряные фигурки в шёлковой петле на воротнике.

- Не то, чтобы, - отзывается он. - Видишь ли, дорогой Ник, я примерно этого и ожидал. Поэтому не огорчён и не смущён, но моё сердце полно сожалением.

- Твоё тоже? - спрашивает Анну очень тихо. - Ты, Ар-Нель, ты почти радуешь меня.

Ар-Нель грустно улыбается.

- Обидно будет отправиться в Обитель Цветов и Молний, не испытав судьбу по-настоящему, - говорит он. - Но ты ведь понимаешь, кому будет посвящён мой последний вздох, если мне суждено проститься с миром живых, не успев состариться?

- Сделаю всё, что могу, чтобы удержать тебя на свете, - говорит Анну, и я слышу в его голосе глухую угрозу. - Или - больше, чем смогу.

Ар-Нель мгновенно принимает безмятежный вид.

- Ча, - говорю я удивлённо, - в чём проблема?

- Простите, что встреваю, Вассал Ник, - замечает Дин-Ли, - но мне кажется, что Уважаемый Господин Ча не в настроении объяснять очевидные для него вещи. А я - в настроении. Я с лянчинцами много встречался, я их хорошо понимаю. Попрощались с нами.

- Да ладно?! - полувопросительно, полуотрицательно фыркает Юу. - Надеются на лучшее.

- Ага, - подтверждает Дин-Ли. - Надеются, конечно. Иначе - хоть живым на костёр взойди. Многие изо всех сил надеются. Но не верят.

Ар-Нель и Анну молча, одновременно, кивают головами.

- Только я, дурак, взял и поверил, что всё будет хорошо! - с досадой восклицает Ри-Ё и понукает жеребца. - Хок, не опоздай в Страну Теней, сушёный кузнечик!

Наша дорога - Чойгурский тракт. Если верить картам Анну, он проходит через Хундун, небольшой торговый городишко, а дальше, мимо горной цепи - в Чойгур, город мраморных дворцов и самого большого базара в Лянчине, и дальше, в Данхорет, где расквартирована армия Анну.

Которая, возможно, к нам присоединится.

Если благополучно доберёмся. Если убедим. Если Небеса и Творец вместе будут на нашей стороне, оэ...

***

Чужая делала пять дел сразу: просматривала новые данные, полученные от генетиков, слушала музыку, пила кофе, ела печенье и с полным ртом ухитрялась что-то напевать вместе с певицей в проигрывателе. Наверное, торопилась перед отлётом. Разумеется, ни шелеста открывающейся двери, ни шагов за спиной она не услышала - поэтому, когда Кирри протянул ей диск, чуть не подпрыгнула в кресле и выплеснула на панель несколько капель из чашки:

- Кирька! Вечно подкрадываешься, как кошка! Так у меня когда-нибудь сердце разорвётся!

- Илья будет ругаться, - сказал Кирри, рассматривая коричневые пятна на светлом пластике. Чужая отряхнула руки от крошек и зашарила вокруг в поисках салфеток для чистки техники. - И я не подкрадывался. Я принёс анализ образцов, который ты просила. Номер четвёртый, номер пятый и номер восьмой. Мы выбрали самых старых, тех, что умерли от старости и болезней. Но Илья сказал, что пусть лучше ты сама расшифруешь.

Чужая подняла взгляд от таблиц на него. И улыбнулась.

- Идеальный лаборант! Кирька, какая ж ты душка! Ты знаешь, какая ты душка?

Кирри, опуская ресницы, деланно улыбнулся в ответ. Он знает. Если сейчас не уйти, чужая поймает и затискает, как малыши тискают игрушки, сплетённые из травы. "Кирька, ты хорошенький, как кукла!" - перебирать волосы, а то и косы переплетать, хватать за руки, щипать за щёки и прижимать к себе. К груди - вызывая ощущения, превращающие Кирри в сплошной стыд.