Лестница из терновника-3. Прогрессоры

Правда, не очень щедро. Львята могут и вовсе не платить, а волки теоретически должны бы, но практически берут даром всё, что захотят. Поэтому, когда Анну и Эткуру бросают на стойку перед хозяином пару золотых "солнышек", хозяин кланяется так, что едва не встречает ту же стойку лбом: золото! Всё окупится, даже вооружённые девочки и съеденный целым табуном боевых коней стратегический запас "кукурузы".

Постоялый двор после трактиров в Кши-На напоминает полутёмный прокопчённый очажным дымом барак с низкими почерневшими сводами, которые поддерживают гнутые и тоже почерневшие деревянные балки. В "зале для посетителей" - засаленные подушки, глиняная посуда, расписанная жёлтыми и красными спиралями, и не выветриваемый запах дыма и какой-то острой пряности. Хозяин с бакенбардами разогнал своих детей, помогавших ему работать - видимо, опасается даже таких с виду безопасных волков, как мы; прислуживает сам. Лянчинцы с наслаждением пьют из широких чашек обожаемый местный напиток из поджаренных семян плодов т-чень, какой-то пряной травы и мёда - сяшми. Пахнет очень приятно, похоже одновременно на шоколад и на можжевельник - а на вид натуральные чёрные чернила. Я пробую. Сладко и интересно на вкус, но очень терпко, как недозрелые ягоды черёмухи, "вяжет" рот мёртвыми узлами. Похоже, поклонником сяшми мне не быть, но к чему я только не привыкал!

Зато это пойло страшно нравится Ар-Нелю, Юу и Ри-Ё - пока я пытаюсь допить одну чашку, они выпили по две, и вид у них самый гурманский.

- Ну да, - самодовольно говорит Анну. - Это не ваша отрава, это - вещь. В Чангране её варят ещё лучше.

Отряд отдыхает впрок. Анну планирует завтра к вечеру быть в Чойгуре, а на третий день уже в песках, на полпути к Данхорету. Ещё он собирается сменить жеребцов на боевых верблюдов: переход через пустыню может стоить нам трети верховых животных, если сунуться в пески на лошадях северной породы. Любой торговец скотом радостно поменяет лошадь хоть на пару верблюдов - а если нам не нужно на пару, тогда останутся деньги, чтобы запастись провиантом.

Дин-Ли и девочки согласно кивают: жеребцы - быстрее, яростнее в бою, но вынести недельный переход через пески им не по силам, да и груз воды и пищи для людей будет для них чрезмерным. Верблюд - неприхотливая тварь, ест всё, пьёт впрок, тащит что угодно - и к тому же при виде противника флегматичный зверь превращается в живой таран, если не обрезан, конечно. Но боевых верблюдов и не режут.

Спорят, где поменять лошадей. В Чойгуре было бы лучше - лошади быстрее пройдут по Чойгурскому тракту - но цены на Чойгурском базаре запредельны. Покупать провиант в Хундуне выгоднее. Останавливаются на последнем варианте: завтра утром мы отправляемся за верблюдами.

Эткуру жаль вороного. Он мрачен и зол.

- Что за война на верблюдах! Унылые уроды...

- Пустыни ты не видел, брат, - возражает Анну. - Там тебе верблюд - как родной, а жеребец предаст.

- Никогда не видал верблюдов, - говорит Юу. - Тем более, не ездил. Интересно.

- Завтра посмотрите, дорогой мой, - говорит Ар-Нель, улыбаясь. - Вероятно, они потешные.

- Оэ, они уморительные, - говорит Ви-Э, сооружает из пальцев и рукава подобие верблюжьей головы с обвислым носом и крохотными ушами, издаёт гортанный звериный вопль и смеётся. - Миленький, на лошадях мир клином не сошёлся, - говорит она Эткуру, трётся щекой о его ладонь и строит комическую гримаску ужаса. - А твой вороной кусается. Он на меня смотрит, как на сухарь - я его боюсь.

Эткуру невольно улыбается.

Ри-Ё сидит рядом со мной, опираясь спиной на моё плечо. Потихоньку привлекает к себе внимание - ему неспокойно:

- В последние дни вы всё молчите, Учитель... задумываетесь... Беспокоитесь?

- Немного. Просто - наблюдаю и делаю выводы. Мы с тобой - дипломаты Государя, малыш, наше дело - смотреть, а не встревать затычкой к каждой дырке. Ты ведь тоже больше слушаешь, чем болтаешь...

Ри-Ё кивает.

- Конечно. Смотреть, слушать и не соваться... пока не настанет момент, когда выхода не будет.

Ар-Нель расстилает на коленях шёлковый платок и задумчиво его рассматривает.

- Хочешь лицо закрыть? - смеётся Анну. - Ты, Ар-Нель, ты боишься сгореть на солнце, не иначе!

- Не столько лицо, сколько волосы, - говорит Ар-Нель с еле заметной улыбкой. - Мне кажется, я своей языческой косой сильно смущаю правоверных. Это может помешать нашему делу.

Анну качает головой:

- Всё-таки ты - гуо. Ты когда-нибудь перестаёшь думать о языческих кознях?

Ар-Нель воздевает очи:

- Ждёшь признаний, что иногда я думаю о тебе и забываю всё остальное? Это не так: чтобы скрестить с тобой клинки, мне нужна наша общая победа в Лянчине... Убери руки от моей косы и никогда больше так не делай, Анну.

Выдёргивает кончик косы из рук Анну и прячет волосы под платок, повязав его, как лянчинскую "бандану". Юу фыркает:

- Вы по-прежнему не похожи на правоверного по лянчинским меркам, Уважаемый Господин Ча!

- Встречают по одежде, - парирует Ар-Нель невозмутимо.