Лестница Шильда

― Есть шанс, — начал он, — что за Барьером существует разумная жизнь. У нас нет тому точных доказательств. Мы не достигли должной полноты понимания потусторонних процессов, мы даже не взялись считать вероятность ее возникновения. Но мы знаем наверняка, что сложные процессы, неосуществимые в вакууме или в горячей плазме, наполнявшей нашу с вами Вселенную через шестьсот лет после ее зарождения, прямо сейчас происходят на Той Стороне. Вы можете считать вендеков живыми существами или не принимать их всерьез. Но их присутствие недвусмысленно указывает, что базовая структура Той Стороны не имеет ничего общего с пустым пространством. Никто из нас не прибыл сюда, вооруженный этим знанием. Веками мы представляли себе нововакуум стремительно расширяющимся огненным шаром. Я сам явился на борт, питая слабую надежду, что мы сможем как-то научиться выживать внутри этого шара. Но я и мечтать не смел, что на Той Стороне могла развиться жизнь. Жизни вообще не так-то легко зародиться в вакуумной Вселенной. За исключением Земли, мы обнаружили всего четыре карантинных ныне планеты, населенные живыми существами — примитивными одноклеточными. Это из более чем миллиона обследованных! Двадцать тысяч лет мы лелеем надежду, что Земля — колыбель разума — не одинока во Вселенной, и я не думаю оставлять эту надежду. Но сейчас мы стоим перед Барьером, а не между пустыней с разбросанными по ней редкими оазисами с одной стороны и озером раскаленной лавы с другой. Мы между родной пустыней и очень странным океаном. Океан этот тоже может оказаться пустыней, своего рода. Он может быть турбулентен, ядовит. Все, что мы можем утверждать с уверенностью, так это что он не похож на привычную нам Вселенную. Теперь мы видим даже больше — какие-то движущиеся под его гладью тени. Лично мне они кажутся сигнальными маяками разума. отдаю себе отчет в том, что такая интерпретация может оказаться совершенно неверной. Но если бы на какой-то планете мы обнаружили нечто хоть на десятую долю настолько многообещающее, неужели мы бы не завопили от радости и не бросились его исследовать? На кон поставлены дома и сообщества миллиардов. Годичная задержка может почти наверняка стоить нам потери еще одного мира. — Чикайя страшно измотался, пока придумывал, как наилучшим образом обставить эту фразу. Он ведь не просто резко требовал пожертвовать целой планетой, но и прощупывал, насколько близки к созданию планковских червей его противники. — Но мы уже эвакуировали целые миры, чтобы предоставить столь редкую во Вселенной жизнь самой себе, дать ей шанс развиваться. Мы способны создавать in vitro[100] организмы куда большей структурной сложности, но и поныне расцениваем простейшие чужие микробы как уникальную возможность узнать больше о своем собственном происхождении, о том, насколько дальним может быть родство всех форм жизни. был бы рад списать вендеков на выкрутасы химии планковского масштаба, но даже тончайший намек на возможность присутствия по Ту Сторону, буквально на расстоянии вытянутой руки, разумной жизни стоит расценить так же серьезно, как и — по меньшей мере — возможность, что те вот предоставленные своей судьбе микробы разовьются во что-нибудь не менее сложное, чем земные формы жизни. Я не прошу каждого, кто слушает меня в этом помещении, отбросить ценности, с которыми тот сюда пришел. Но никто ведь не явился сюда с целью или даже мыслью уничтожить целую иную цивилизацию. Если вы верите, что на Той Стороне не может существовать разумной жизни, вам предоставляется прекрасная возможность подтвердить свои предположения. Если вы усомнились в этом хоть на вот столько, то у вас есть превосходный шанс получить больше информации о ней. Мы не просим вас подождать, пока ситуация вполне прояснится. Та Сторона слишком велика; как бы ни были совершенны наши технологии, всегда остается возможность, что от нас сокрыта какая-то ее часть. Но после шести столетий, в течение которых Барьер оставался полностью непрозрачен, и нескольких недель, за которые мы научились смотреть сквозь него, пускай даже очень близоруко, мы просим только об одном — дайте нам еще год на исследования. Мы можем так никогда и не обнаружить там то, ради чего ставим все на кон. Но по крайней мере у нас есть первая по-настоящему реальная возможность выйти за пределы голых умопостроений. Не думаю, что в этих обстоятельствах мы имеем право зажмуриться и не приглядываться пристальнее. Спасибо за внимание.

Чикайя сошел с трибуны. Он держался как мог, пока говорил, но от обескураживающей тишины у него пересохло во рту. Быть может, Добытчики и правильно поступили, решив выложить карты на стол перед врагом, но эффект получился ничуть не лучше прежнего: то же безразличное неприятие, переходящее во враждебность. Он проинструктировал экзоличность успокоить тело; чем бы он ни руководствовался, в срочном порядке отпуская на свободу гормоны, победа или провал уже принадлежали прошлому.

Тарек сказал:

― Вопросы и комментарии, пожалуйста.