Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры

Тем же вечером, когда я болтал с Джимми и Робертом, к нам, пошатываясь, подошёл Ронни Вуд, истерически хохоча.

— Cейчас произошла такая хохма, — сказал он. — Вы тоже должны услышать.

— О’кей, Рон, — ответил Роберт. — Успокойся и расскажи, что произошло.

Ронни в конце концов успокоился:

— Питер только что подошёл к Бобу Дилану и представился. Он сказал: «Я Питер Грант, менеджер Led Zeppelin». А Дилан посмотрел на него и ответил: «Не грузи меня своими проблемами!».

Ронни был прав. Это была хохма. Вот так далеко распространилась наша репутация.

Перед отлётом из Лос-Анджелеса Джон Пол и я имели возможность встретиться с настоящим народным героем, Элвисом. Он снимал дом в Бел-Эйр, и когда я позвонил в надежде, что меня пригласят зайти, Джерри Шиллинг передал следующее сообщение от Короля: «Возьми Джона Пола Джонса с собой, потому что он такой тихий».

Мы взяли пару бутылок холодного шампанского, а я наполнил карманы героином на вечер. Когда мы приехали, Элвис сидел в гостиной в простой хлопчатобумажной пижаме в синюю полоску, халате и тапочках с синими помпончиками. Его окружало с десяток помощников и телохранителей, и никто не улыбнулся, когда мы подошли пожать руку Элвису.

После приветствия, мрачное настроение в комнате не изменилось. Я даже заметил:

— Мы чё, бля, в морге сидим, что ли?

Сразу же Элвис подался вперёд и схватил меня за лацканы. Я подумал, что он прикалывается, но ошибся.

— Не ругайтесь и не богохульствуйте, мистер Коул!

Он оттолкнул меня и встал в каратэшную стойку, выглядел при этом угрожающе. Я знал, что Элвис долгие годы занимался восточными единоборствами. Джон Пол, стоявший рядом, просто офигел от происходившего.

Я был худее и подвижнее Элвиса, но к тому времени, как мы приехали в нему, я уже обдолбался. Мне не хотелось, чтобы меня запомнили как тур-менеджера, убитого Элвисом.

Король поднял правую руку и нанёс удар. Мне удалось блокировать атаку левым предплечьем, но его рука нашла мои часы, да так нашла, что ремешок порвался. Я носил дорогие золотые часы от «Тиффани», которые подарил Ахмет Эртегюн. Они упали на белый пушистый ковёр.

— О, нет! — воскликнул Элвис, бросился на колено, забыв о том, что минуту назад собирался пустить мне кровь. Он подобрал часы и надел себе на запястье, сказав:

— У тебя широкое запястье, Ричард. А часы отличные! Очень клёвые!

Я и не знал, как себя вести и в конце концов сказал:

— Пожалуйста, прими их в качестве подарка от меня. Они твои, Элвис.

Элвис не мог отвести глаз от них. Он постоял так немного и, не говоря ни слова, исчез в коридоре. Минуту спустя он вернулся с классными часами в руке:

— Вот, здесь тридцать два бриллианта. На, бля, носи!

Он тоже матерился.

Обмен на этом не окончился.

Элвис повернулся к Джону Полу и спросил:

— А у тебя что есть?

Джонси расстегнул ремешок на дешёвых часах с Микки-Маусом и отдал их Элвису. Король рассмеялся и снова вышел из комнаты, а вернулся с «Baume & Mercier» с лазуритовым покрытием и передал их Джону Полу.

После этого вечер превратился в нечто похожее на родовой ритуал Новой Гвинеи, в котором каждый стремился показать свою мужественность — в нашем случае, кто подарит большую и лучшую вещь. Я спросил, какой у Элвиса знак Зодиака, и когда он назвал Скорпиона, я снял с пальца большое аметистовое кольцо, которое купил в Бразилии, когда был там в 1968 году с New Vaudeville Band.

— Бери, оно твоё.

Элвис снова покинул комнату и вернулся с золотым кольцом в форме ковбойской шляпы Джона Уэйна и с брильянтом в полтора карата в окружении маленьких брильянтиков. На нём было выгравировано: «С любовью, Линда». Элвис подарил его мне.

Вечер продолжался в том же духе, Элвис по-детски радовался оргии обмена подарками.

Когда мы с Джоном Полом выходили из дома, Элвис проводил нас до двери, сказав телохранителям:

— Я с этими парнями, Ричард позаботится обо мне.

Он даже открыл нам дверь лимузина. Лицо шофёра вытянулось от шока, моё тоже.

Месяц спустя в Англии меня ждала записка от Джерри Шиллинга: «Мы не видели босса в хорошем расположении духа очень давно».

До того, как мы покинули Лос-Анджелес, рыжая веснушчатая девушка в помятом миниплатье и с бусами на шее слонялась по холлу «Райот Хауза», докучая клеркам и посыльным настойчивыми просьбами о встрече с Led Zeppelin, в частности с Джимми. Менеджер отеля в конце концов вызвал Дэнни Голдберга, который догнал нас в Лос-Анджелесе. Он вышел поговорить с девушкой.

— Мне нужно видеть Джимми Пейджа, — сказала она высоким от волнения голосом. — Что-то ужасное случится с Джимми, может быть на концерте.

Она продолжала описывать видение, в котором жизнь Джимми была в опасности:

— Когда в прошлый раз меня посетило подобное видение, кого-то застрели прямо передо мной.

Дэнни слушал этот бред, но его терпение лопнуло, и он перебил её:

— Послушай, Джимми не может поговорить с тобой. Если хочешь написать ему записку, я постараюсь, чтобы он получил её.

Девушка уселась, накарябала несколько предложений на листе бумаги и передала его Дэнни. После этого она неохотя ушла, а Дэнни скомкал листок и выбросил в мусор.