Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите

Изобретение древних греков (не лично Аристотеля, ведь разделение на монархию и тиранию существовало задолго до него) заключается в том, что любой государственный строй может быть объявлен и хорошим, и плохим по совершенно произвольному признаку: «Тирания – монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя; олигархия блюдет выгоды состоятельных граждан; демократия – выгоды неимущих; общей же пользы ни одна из них в виду не имеет» [Аристотель, 1279b]. Поскольку «общая польза» – весьма расплывчатое понятие, любой философ мог с легкостью обосновать и «тиранию» соседнего правителя, и «монархию» собственного. В отличие от китайского «мандата Неба», у древних греков не всякая государственная власть оказывалась священной, а только та, которую философу было выгодно таковой признавать.

Насколько реально «монархия» в Древней Греции мало отличалась от «тирании», можно прочитать буквально в соседних строчках той же «Политики» [1311b]. «Против Периандра, тирана в Амбракии, был составлен заговор из-за того, что он во время пирушки со своим любовником спросил его, забеременел ли он уже от него...» – это еще тирания, а вот это уже монархия: «Филипп Македонский был убит Павсанием за то, что не защитил его от надругательства со стороны Аттала и его окружения». Как видите, с «общим благом» в обоих случаях нехорошо получилось; так что мы спокойно можем считать монархию и тиранию одним и тем же способом организации Власти.

Практик. Ну, все-таки между монархией и тиранией есть некоторая разница. Ее хорошо сформулировал наставник Александра II Василий Жуковский: «Государь, нужно быть самодержцем, а не тираном. И тот, и другой издают законы, но самодержец их сам потом соблюдает, а тиран нарушает!»

Теоретик. Каковы же советы Аристотеля монархам и тиранам? Как мы помним, причиной государственных переворотов является недовольство граждан[391], доходящее до открытого мятежа. Предотвратить такое развитие событий можно двумя способами: сделать так, чтобы граждане были довольны, или же сделать так, чтобы, будучи недовольными, они все же не решались на открытый мятеж. Перед нами классическая дилемма Макиавелли – как лучше править, опираясь на любовь или на страх? Макиавелли вошел в историю, честно ответив: страх лучше; Аристотель же политкорректно предложил сочетать оба способа. С одной стороны, тиран должен всемерно ограничивать возможности граждан:

«Один из них – традиционный, и им руководствуется в своем правлении большинство тиранов. Говорят, что в значительной своей части способ этот был установлен Периандром Коринфским[392]; многое такое можно усмотреть и в способе правления у персов. Способствует возможному сохранению тирании и то, что уже ранее было нами указано; один способ состоит, например, в том, чтобы "подрезывать“ всех чем-либо выдающихся людей, убирать прочь с дороги всех отличающихся свободным образом мыслей, не дозволять сисситий, товариществ, воспитания и ничего другого, подобного этому, вообще остерегаться всего того, откуда возникает уверенность в себе и взаимное доверие, не позволять заводить школы или какие-нибудь другие собрания с образовательной целью и вообще устраивать все так, чтобы все оставались по преимуществу незнакомыми друг с другом, так как знакомство создает больше доверия.

3. Далее, нужно, чтобы все люди, пребывающие в городе, постоянно были на виду и проводили свое время перед дверьми своих домов: тогда им очень трудно будет скрывать то, чем они занимаются; да и, находясь постоянно на положении рабов, они привыкнут быть смирными. И другие меры такого же рода, употребляемые у персов и варваров, подходят для тирании (ведь все они преследуют одну и ту же цель). Еще нужно стараться устроить дело так, чтобы не оставалось тайной ничто из того, о чем говорит или чем занимается каждый из подданных, держать соглядатаев вроде, например, бывших в Сиракузах "приводительниц" или тех "подслушивателей", которых всякий раз подсылал Гиерон туда, где происходило какое-нибудь дружеское собрание или встреча; опасаясь таких людей, подданные отвыкают свободно обмениваться мыслями, а если они и станут говорить свободно, то скрыть свои речи им труднее.