Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите

Парламентская технология, импортированная реформаторами из Англии, блестяще сработала после поражения Сардинии[524] в войне с Австрией (сражение при Новаре 23 марта 1849 года). Карл-Альберт отказался подписывать унизительный мирный договор и отрекся от престола в пользу своего сына, Виктора-Эммануила. Подписанный тем мирный договор был отвергнут парламентом; в ответ Виктор-Эммануил распустил парламент и назначил новые выборы. Недовольные миром с Австрией республиканцы устроили восстание в Генуе, которое было подавлено вполне традиционным способом (с обстрелом из пушек жилых кварталов и отдачей города на разграбление солдатам). Избиратели поняли намек, новый состав парламента утвердил перемирие с Австрией, а премьер-министром стал уже знакомый нам д’Азелио. Таким образом, поражение Сардинии помогло[525] либеральной властной группировке разделаться с республиканской оппозицией (она же «партия войны» с Австрией) и закрепиться у власти в качестве парламентского большинства.

Дальнейшие действия победившей властной группировки служат образцовым примером борьбы против более сильного противника. Никаких шансов в лобовом столкновении с Австрией (как на полях сражений, так и в устройстве переворотов в соседних государствах) у Сардинии, разумеется, не было; но зато у нее был хороший потенциальный союзник – Франция, где к власти пришел молодой и амбициозный Наполеон III. Десятилетние усилия[526] по укреплению армии и союзных отношений с Францией (которые предпринимал сначала д’Азелио, а затем сменивший его в 1852 году Кавур) привели к новой конфигурации сил, и в войне 1859 года Франция и Сардиния впервые за многие годы нанесли Австрии поражение. Территориально Австрия потеряла немного – всего лишь Ломбардию, переданную Франции по мирному договору, и переуступленную Сардинии в обмен на Ниццу и Савойю; но ее военное влияние в Центральной и Южной Италии было полностью уничтожено.

В этих условиях либеральная группировка провела очередную блестящую комбинацию. Разыграв возмущение «позорным миром» (который сам и планировал в Пломбьере за год до этого), Кавур подал в отставку с поста премьер-министра и в качестве частного лица занялся Флоренцией, Моденой и Болоньей. В короткий срок там были организованы плебисциты по присоединению к Сардинскому королевству[527], прошедшие с понятным результатом. В январе 1860 года Кавур вернулся к премьерским обязанностям; а в мае того же года Гарибальди, который с 1856 года состоял на тайной службе у Кавура, собрал в Генуе знаменитую «тысячу» и вторгся на Сицилию, пребывавшую в революционном брожении с момента смерти Фердинанда II (в 1859-м). На этот раз «экспорт революции» был хорошо подготовлен; оставшись без австрийской защиты, молодой король обеих Сицилий Франциск II ничего не смог противопоставить восставшим, 6 сентября Гарибальди занял Неаполь, объявил себя диктатором и провозгласил следующей целью Рим. Когда в середине сентября в Неаполь прибыл «вечный революционер» Мадзини, любому стороннему наблюдателю[528] могло показаться, что начавшаяся с войны королей революция вот-вот закончится учреждением итальянской республики.

Однако против республиканцев играла лучшая (судя по результатам) властная группировка Европы. Кавур предпринял необходимые дипломатические усилия и добился от Наполеона III разрешения на проход войск по Папской области (в то время контролируемой уже Францией). После этого он предложил восставшим провести плебисцит по присоединению к Сардинии, дождался поражения Гарибальди от перегруппировавшихся войск Франциска II и помог ему войсками в решающей битве при Капуе. Гарибальди все понял[529], удалил от двора Мадзини и не стал препятствовать проведению плебисцита; 21 октября Королевство обеих Сицилий официально присоединилось к Сардинии. После необходимых дипломатических усилий (превращение Виктора-Эмма­нуила из сардинского в итальянского короля требовалось согласовать с союзниками) 7 марта 1861 года собравшийся в Турине первый итальянский парламент провозгласил Виктора-Эммануила королем Италии. Казавшееся невозможным в 1815 году стало реальностью всего через 46 лет, в 1861-м.