Лестница в небо. История религии и рок-музыки

«Нельзя все свести к работе, жизни и смерти, — говорил Пит Тауншенд (Pete Townshend) в 1967 г. — Если мы не поймем, как выйти из сложившейся в мире ситуации, то просто исчезнем. Единственный путь к спасению — медитация, способность выйти на высший уровень сознания».

Мало кто среди исполнителей рока уловил связь между той тоской по «земле обетованной», о которой пел Чак Берри (Chuck Berry), или «летним исступлением» Эдди Кокрана (Eddie Cochran) и этим «высшим уровнем сознания». Вместо старых духовных ориентиров появились новые, облаченные в эзотерические тексты, узнаваемые «посвященными», однако не понятные остальным. Такой рок-н-ролл утратил свою яростную страстность и жажду искупления.

«Ты — брахман и я — брахман»

Квинтэссенс (Quintessence), группа из лондонского Нотинг Хилла, стала первой в мире индуистской рок-н-ролльной командой, чьи исполнители выходили на сцену в индийских одеяниях, курили благовония и пели песни, которые по преимуществу представляли собой религиозные тексты, положенные на музыку, например:

Все — брахман,
Все — брахман,
Я — брахман,
Ты брахман.

Они заключили контракт со студией «Айленд Рекордз» («Island Records») и выпустили пластинку «Вглубь» («Dive Deep»), обложка которой была испещрена буддистскими символами, а песни носили такие названия: «Танец для Него» («Dance for the One»), «Брахман» («Brahmán»), «Гимн Шри Раме» («Sri Ram Chant»).

Муди Блюз (Moody Blues), которые к 1968 г. перешли от ЛСД к трансцендентальной медитации, предложили новый интеллектуальный подход к данной музыке, сделав тексты серьезными и нравоучительными. Их альбом «В поиске утраченного аккорда» («In Search for the Lost Chord») ведет слушателя от ситарного аккорда к концовке, в которой звучит «ОМ». На внутренней стороне конверта были изображены тантрические символы (визуальные эквиваленты мантр) для того, чтобы слушатель, глядя на них, мог медитировать.

Тексты оставляли желать лучшего. «Голубые замшевые ботинки» остались далеко позади, в текстах появились «моря голубого оникса», «гамма-лучи», «вибрации» и «астральные планы». Вместо того чтобы мчаться куда-то на машине, вы «неслись сквозь вселенную» или, как минимум, искали способ это сделать. В песне «Легенда сознания» («Legend of а Mind») о Тимоти Лири вам предлагали «совершить путешествие по заливу». И из нее совершенно непонятно было: то ли вы переходите на высший уровень сознания, то ли «ширяетесь». Правда, Майк Пиндер (Mike Pinder) утверждал, что «Мысль — лучший способ путешествовать в пространстве».

Пиндер более всех в Муди Блюз (Moody Blues) интересовался религией. Он даже заслужил прозвище Сумасшедший монах из Кобхэма. В 1964 г., за два года до знакомства с ЛСД, Майк дал интервью журналу «Диск энд Мюзик Эко», в котором его спросили, что станет с рок-н-роллом через десять лет. «Через десять лет все мы будем петь гимны. Современные гимны». И в некотором смысле он оказался прав, но эти гимны были непонятны непосвященным.

Пит Тауншенд (Pete Townshend) и Мехер Баба

Пит Тауншенд прекрасно чувствовал «жажду искупления», доставшуюся рок-н-роллу в наследство от госпела. С момента основания группы Ху (The Who) он видел в музыке средство для подрыва устоев общества, воспринимал ее как бунт против мещанской инертности.

«Рок-н-ролл — единственная сила, способная справиться с дурью, порожденной средним классом, пожилыми политиками и философами, — говорил Пит. — Только рок уведет их от кондового реализма». Такие песни, как «Любыми средствами, любыми путями, куда угодно» («Anyway, Anyhow, Anywhere»), «Мое поколение» («Му Generation»), «Я не могу объяснить» («I Can’t Explain») и «Заменить» («Substitute») были исполнены надежды. Музыка обладала таким воздействием, что было видно: существует высший уровень сознания, до которого мы можем подняться, а наши потенциальные возможности куда больше, чем нас приучили думать. И это было за годы до того, как Брюс Спрингстин (Bruce Springsteen) плюнул в лицо тем, кого называл «каменистыми почвами».

Как и его коллеги по музыкальному цеху, Пит Тауншенд (Pete Townshend) не устоял перед искушением попробовать ЛСД. После этого он стал верить в то, что Мехер Баба, гуру, живший в то время в Индии, был «аватаром», т. е. воплощением Бога на земле в нашем столетии. Баба, который называл себя Богом, учил, что не что иное, как эго, мешает нам вырваться из иллюзорного мира и что полная преданность Богу (т. е. ему, Баба) — единственный путь к свободе и просветлению. Правда, одновременно он утверждал, что можно исповедовать любую религию и одновременно любить Баба (последователей гуру называли «любящими Баба»), В действительности же его учение представляло собой еретическую форму индуизма, и уж, конечно, никто из правоверных христиан не мог признать его Христом.