Лестница в небо (СИ)

Раф приоткрыл глаза, с коротким стоном перевалившись через горящую огнем руку и плюхнувшись на живот.

Болело, казалось, все тело. Просто где-то чуть больше, а где-то терпимо.

Болела душа.

Болело сердце.

Он словно весь превратился в сгусток плавкой боли, которая изменяя свои формы, как пластилин в руке мастера, вскрывала одно воспоминание за другим.

«Кадзэ!»

Боги, сколько же он этого ждал! Сколько он верил, знал, доказывал сам себе и старался прозреть сквозь слепоту окружающий мир.

Не ради света, конечно, и не ради его красоты.

Ради того, чтобы знать, что вокруг, чтобы знать, куда дойти и где отыскать.

«Кадзэ!»

Крик. Нож.

Взгляд.

Шредер ждет, глядя прямо на него.

Миднайт (ублюдок, каких еще не видывал свет!) успеет чиркнуть ножом по горлу. И даже убив его после, Раф ничего не вернет. Потому что это будет после, потому что это не даст снова обнять Кадзэ, потому что это уже ничего значить не будет.

Выбор прост.

- Прости меня.

Он поворачивается к Лео.

Лео старший. Он мудрый, как мир, он любит их всех и его, Рафа, тоже.

Наверное, даже чуть больше, чем прочих.

Он поймет.

Он точно-точно простит.

«Почему в твоих глазах столько муки, брат? Ты же никогда не жалел ни себя, ни о себе, если знал, чем можешь пожертвовать ради любого из нас. Ты же столько раз говорил мне, что отдашь все, даже жизнь, за счастье родного брата… прости меня, Лео, можно сегодня я возьму чуть больше, чем твоя жизнь?»

Сай с хрустом входит туда, куда Раф направил его, чуть докрутив на последних сантиметрах, чтобы уж точно не промахнуться.

Лео простит.

Раф – никогда.

Он сталкивает брата с пирса, отдирая от себя его пальцы, сжавшиеся на предплечье в последней короткой мольбе, и успевает обернуться к Кодаме.

А вот этот не простит точно.

Как и сам Рафаэль.

Этот убил бы, и Раф даже рад бы это позволить, но только не сейчас и не сегодня, потому что ему нужно дальше. Нужно точно знать, что с Кадзэ все будет хорошо.

Приподнявшись на руках, Раф подтащил себя к толстым прутьям решетки и уперся в них лбом, оглядывая низкий подвал. Криво усмехнулся сам себе и качнул головой.

- Рафаэль.

Тихий голос заставил вздрогнуть и повести плечом.

Из черноты соседней клетки на него глянули ясные продолговатые глаза.

Ночные волны взорвались высоким фонтаном брызг, выпустив на поверхность плосконосую голову, облепленную грязной банданой.

- Сейчас. Вот чуть-чуть еще потерпи, ладно?

Кодама выдернул за собой следом на поверхность Лео и поплыл к берегу, едва видневшемуся в лунном свете.

- По лунной дорожке поплывем. К самому горизонту и дальше, и найдем однажды Бофу, да, дядя Раф?

Рыкнув на себя, Кодама мотнул головой.

Вот она, лунная дорожка, качается на волнах, вот он плывет по ней и тащит к берегу чужую жизнь, намертво вцепившись в нее и боясь потерять.

«А Миднайт сказал, что никто по ней не возвращается. Врал, обмудок! Во всем врал! И Бофу тоже вернется ко мне. И дядя Раф…»

Поймав волну, Кодама позволил ей выбросить их обоих на песок, кувыркая в белой кипени. Он хорошо понимал, что ему не хватит сил выволочь дядю на песок самому, и они просто утонут у самого берега, нелепо и крайне досадно. Лучше уж воды нахлебаться.

Кодама проехался пластроном и носом по мелкой гальке, ободрав лицо, и торопливо подтащил к себе Лео, ожидая, когда вода откатится и оставит уже их в покое.

- А ты вот так же вытащил меня тогда в шторм, – усмехнулся он, стирая тыльной стороной ладони песок с щеки бесчувственного Леонардо. – Помнишь? Выходит, я смог хоть это тебе вернуть. Держись, нам обязательно помогут. Я придумаю как.

Услышав движение, Караи обернулась и впилась взглядом в громадину, перекатившуюся за решеткой.

- Ты сто раз пожалеешь, что на свет родилась! – Бакстер Стокман стоит у запертой двери, ухмыляясь ей в лицо с безопасного расстояния. – Господин Шредер так тобой дорожил, а ты предала его.

- Это ты сказал ему, да?! – Караи взвивается на ноги и бросается на решетку, бессильно молотя ее кулаками. – Как ты узнал?!

Бакстер хмыкает и на всякий случай отходит подальше.

- Я снабдил твой телефон считывающим устройством еще до того, как ты покинула Америку, дурочка. Слишком уж ты часто повадилась тогда шастать по крышам. Кто из них запал тебе в душу? А ты знаешь, что у мутанта и человека могут быть дети? Как бы ты опозорила нашего Мастера, случись такое. Черепаший самец не лучшая пара наследнице Главы Клана Фут.

Караи с криком вцепляется в прутья и трясет их, пытаясь вырвать из гнезд.

- Не смей так разговаривать со мной, ничтожество! Как ты посмел?!

Бакстер лишь хихикает еще более гнусно, чем до этого, и поворачивается спиной.

- Твое время еще придет. Мастер настолько разочарован, что непременно отдаст тебя в мою лабораторию, проверить, не завелись ли в твоем чреве головастики. И не забудь сказать спасибо Миднайту – он здорово помог мне, трепетно прочитывая все твои сообщения.

- Рафаэль, – Караи тихо окликнула черепаху, пытаясь рассмотреть в темноте подвала.

Он явно не мог встать и хрипло дышал при каждом движении, но поднятый на нее взгляд оказался на удивление ясным.

- Я не хотела этого, клянусь тебе.